ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ…………………………………..…………………………….3

1. РЕФОРМИРОВАНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПОЛИЦИИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ………………………………………….......10

1.1. Причины реформирования политической полиции в начале  ХIХ в………………………………………………………….……….………...10

1.2. Становление и развитие организации местных подразделений
          Корпуса жандармов……………………………….…………………..26

2. ОСНОВНЫЕ ФУНКЦИИ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПОЛИЦИИ……………………………………………………..………….55

2.1. Противодействие подразделений политической полиции распространению эпидемий и эпизоотий……………………...………..55

2.2. Контрольные функции подразделений политической полиции при проведении рекрутских наборов..………………………………....….…62

2.3. Борьба политической полиции с особо тяжкими преступлениями………………………………………………………..…73

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.…………………………………………………………..94

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ……………..………99

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования определяется тем, что формирование новой политической системы России сопровождается резким возрастанием количества внутренних и внешних угроз существующему общественному строю. На различных этапах развития нашего общества отношение к правоохранительным органам со стороны общества и политической элиты было неоднозначным и претерпевало эволюцию во времени. Процессы отражения этого в общественном сознании, в частности научное осмысление, еще далеки от завершения и невозможны без анализа исторического опыта накопленного в сфере обеспечения национальной безопасности.

Рассмотрение любого института исполнительной власти, в частности политической полиции, требует не только исследования центральных, но и местных его подразделений, через которые реализовывалась подавляющая часть решений руководства, отражавших волю правящей элиты. Системное, комплексное изучение организации и структуры местных подразделений данного государственного института позволит более детально проанализировать структуру отечественного государственного механизма. Исследование их компетенции создает предпосылки для дальнейшего анализа распределения ее между государственными институтами Российской империи. Анализ взаимосвязей ее местных подразделений с иными органами и учреждениями, содействует изучению механизма функционирования  государства.

Изучение региональных и губернских подразделений политической полиции имеет методологическое значение, так как предоставляет материалы для крайне необходимого в настоящее время развития понятийно-категориального аппарата исторических, юридических, политических наук. Ярким доказательством этого является разнообразие и как следствие – неустойчивость терминов, используемых законодателями, государственными служащими и, наконец, исследователями для обозначения анализируемого государственного института: «высшая полиция», «государственная полиция», «жандармская полиция», «наблюдательная полиция», «политическая полиция», «тайная полиция».

До настоящего времени не утратила актуальность необходимость разрушения стереотипов в оценках и опровержения фальсификаций, встречающихся в исследованиях. Следует констатировать, что политическая полиция Российской империи являлась и является конъюнктурным с политической точки зрения.

В истории политической полиции Российской империи  содержится разнообразный негативный опыт, который во избежание повторения отдельных его аспектов необходимо учитывать в ходе дальнейшего развития современного российского общества и государства. В то же время, политическая полиция указанного периода оставила определенный позитивный опыт, который возможно и необходимо заимствовать с учетом современных условий представителям законодательной и исполнительной власти. Тем более, что историческая преемственность отечественных спецслужб в настоящее время признается ее современными представителями1.

Объектом исследования выступает политическая полиция как государственный институт Российской империи, представленный совокупностью Третьего Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии и Корпусом жандармов.

Предметом исследования являются состояние и функционирование центральных и местных подразделений политической полиции Российской империи.

Хронологические рамки. Работа охватывает период с 1826 г. по 1860 г. Начальная дата обусловлена тем, что к моменту назначения А.Х. Бенкендорфа Главноуправляющим Третьим Отделением Собственной Его Императорского Величества Канцелярии (3 июля 1826 г.)2 и Шефом Корпуса жандармов (25 июня 1826 г.)3 на территории региона (как и страны в целом) уже существовали жандармские формирования в армии  и команды в составе Корпуса внутренней стражи. Последние изначально рассматривались руководством политической полиции, как местные подразделения формирующегося института.

Окончание исследуемого периода обусловлено началом буржуазных реформ 60-70-х гг. ХIХ в. Первые шаги их реализации повлекли такие изменения в отечественном обществе, которые обусловили оперативные перемены в состоянии и  функционировании политической полиции Российской империи.

Степень научной разработанности темы. В целом степень изученности политической полиции как института Российского государства 1826-1860 гг. крайне неравномерна. Сложилась ситуация, когда только один руководящий орган политической полиции – Третье Отделение СЕИВК изучался, изучается неплохо и относительно хорошо исследован, чего нельзя констатировать в отношении Корпуса жандармов: руководящих и местных подразделений, дислоцированных на территории страны. Их исследование в основном ограничивается столичными и в единичных случаях, провинциальными  губерниями. В ряде научных работ, посвященных политической полиции, они изучаются в контексте иных аспектов и не выступают в качестве самостоятельного объекта. В других работах рассмотрение их сводится исключительно к анализу общеизвестных нормативных актов, регламентирующих их организацию и функционирование, что не всегда совпадает с историческими реалиями.

Назрела необходимость изучения местных подразделений политической полиции в качестве самостоятельного объекта. Без их анализа невозможно объективно, комплексно изучить исследуемый институт, так и государственный механизм Российской империи.

 Источниковедческая база исследования. Выбор объекта изучения, предметной области, цели и задач, сохранность, доступность документов определили источниковую базу исследования, состоящую из различных типов и видов документов.

Подавляющая масса использованных источников была выявлена в фондах Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ, г. Москва). Всего было исследованы и привлечены для анализа проблемы материалы  5 архивных фондов.

Другая часть привлеченных для анализа источников содержится в изданиях, начавших появляться еще во второй четверти ХIХ в.

В исследовании использованы следующие группы источников: нормативно-правовые акты, делопроизводственная переписка, материалы дознаний, следствий  по делам о государственных преступлениях, справочные издания, периодическая печать, мемуары , дневники, частная переписка.

Все перечисленные группы источников использованы на основе критического подхода, в соответствии с историей их происхождения, временем появления, авторством, полнотой представленных в них сведений и социальной направленностью. Учет перечисленных аспектов позволил нам установить достоверность отраженных в различных источниках сведений и обеспечить всестороннее и объективное исследование проблемы.

Цель работы состоит в том, чтобы: исследовать закономерности становления и развития системы местных подразделений политической полиции Российской империи. Для реализации данной цели необходимо решить нижеследующие задачи:

– исследовать факторы, обусловившие переход к новому периоду в развитии политической полиции Российской империи и оказавшие влияние на ее эволюцию в его хронологических рамках;

– раскрыть основные тенденции развития нормативно-правовой базы организации и деятельности  политической полиции

– изучить становление и основные тенденции развития структуры политической полиции в поволжских губерниях;

– проанализировать компетенцию (предметы ведения и полномочия) различных типов и видов подразделений политической полиции;

– определить основные формы, методы деятельности местных подразделений;

– выявить место и роль анализируемых подразделений в механизме функционирования отечественного государства на уровне губерний;

– исследовать основные направления функционирования местных подразделений Корпуса жандармов в Поволжье.

Методологическая основа диссертации определяется поставленными в нее целями и задачами, базируется на общефилософском подходе к познанию объективной реальности на основе системного анализа. В основе данного исследования лежит материалистический подход, понимание исторического развития как противоречивого диалектического процесса, где объективные социальные противоречия порождают и изменяют социальные явления, в том числе государственные институты. Особенно активно такие процессы происходят на фоне обострения всех общественных конфликтов, как это происходило в России исследуемого периода (обострение социальных противоречий, противостояние классов разрушающегося феодального и зарождающегося капиталистического общества).

В диссертации используются  историко-сравнительный, историко-типологический и историко-системный методы (структурный и функциональный анализ). В работе применены так же проблемно-хронологический и количественный методы, а так же общефилософские и формально-логические методы: абстрагирование и идеализация, индуктивный и дедуктивный методы, методы анализа и синтеза, сравнения и различения.

Научная новизна вытекает из выбранного объекта анализа, обусловлена уровнем предшествующей разработки проблемы. В магистерской диссертации предпринята попытка дать  цельное представление о факторах обусловивших новый период в развитии анализируемого государственного института; нормативно-правовой базе организации и функционирования; становлении и  развитии структуры; становлении и эволюции компетенции различных типов и видов подразделений; основных формах, методах деятельности; месте и роли местных подразделений политической полиции в механизме функционирования отечественного государства на уровне губерний; основных направлениях деятельности местных подразделений Корпуса жандармов; специфики отдельных аспектов кадровой политики в отношении их.

Научно-практическая значимость работы заключается в том, что представленные в ней материалы и выводы могут быть использованы как в научно-исследовательской, так и в учебно-педагогической практике.

Структура работы. Степень разработанности темы исследования, вытекающие из этого цель и задачи предопределили структуру диссертации. Она состоит из: введения,  двух глав включающих    пять параграфов, заключения, списка литературы.

1. РЕФОРМИРОВАНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПОЛИЦИИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

1.1. Причины реформирования политической полиции

в начале  ХIХ века

Манифестом от 2 апреля 1801г. была ликвидирована существовавшая с 1762 г.  Тайная экспедиция Сената, имевшая в своей компетенции предметы ведения и полномочия политической полиции. Мотивируя данное решение, Александр I декларировал, по сути, начало нового этапа развития правоохранительной функции государства: «…в благоустроенном государстве все преступления должны быть объяснимы, судимы и наказуемы общею силою закона»4.

Впоследствии, на протяжении первой четверти XIX века, к наиболее значимым государственным институтам аналогичного характера относились: с 13 января 1807 г. – Комитет для рассмотрения дел, клонящихся к нарушению общественного спокойствия5, а с 1811 г. созданная параллельно ему Особенная канцелярия Министерства полиции, которая с 1819 г. перешла в состав Министерства Внутренних Дел6. Кроме того, они впервые появились на местном уровне – с 1807 г. секретные полиции в Москве и Санкт-Петербурге, а с 1821 г. – в местах дислокации Гвардейского корпуса7. Поэтому соответствует истине вывод Т.Г. Деревниной, что «Политический сыск (первой четверти ХIХ в. – В.Р.) хотя и оформлялся в рамках министерств (Министерства внутренних дел, Министерства полиции, затем опять Министерства Внутренних дел), но далеко не ограничивался ими»8.

В первой четверти ХIХ в. зарождается новый тип общественных организаций – политических, которые характеризуются относительно определенным организационным устройством, системой членства, конспиративным порядком функционирования. Однако самое главное – они осуществляли целенаправленную разработку новых концепций общественного развития (в частности, политического, государственно-правового), планов захвата власти и действий, направленных на подготовку их реализации. Кульминацией деятельности данных обществ были события декабря 1825 г., которые доказывают, что противоречия внутри сословия не только усилились, но и начали разрешаться в качественно новых формах.

Декабристы породили не только качественно новые формы политической борьбы, но и новые идеологии. С начала правления Николая I идет активная борьба с инакомыслием, а сама официальная идеология вскоре подверглась коренной реконструкции – сформулированная в 1832 г. С.С. Уваровым теория официальной народности сразу пленила императора9.  Т.М. Баженова справедливо констатировала, что «эти события и положили начало новому качественному этапу в становлении правительственного надзора за общественно-политической жизнью в стране и прежде всего за общественными организациями»10. Начало дворянского этапа освободительного движения впервые потребовало от государства систематических мер, направленных на противодействие политическим тайным организациям и их идеологии, что могли осуществить только специализированные органы.

В первой четверти ХIХ в. постепенно изменяется характер взаимоотношений самодержавия и чиновничества, которое на протяжении всей истории своего существования являлось надежной социальной опорой самодержавия.  Т.А.Капустина справедливо констатирует «После событий на Сенатской площади император перестал безоглядно доверять дворянству, и во многом именно этим объяснялось умаление роли Сената и Государственного Совета и усиление Канцелярии – органа прямой связи и непосредственного управления»11, что и порождало наделение его составной части – Третьего Отделения – широким спектром функций.

Реформы государственного механизма в правление Александра I явились попыткой  приспособления государственного строя к реалиям российского общества первой четверти XIX в. Однако, как заключает С.В. Мироненко, они не реализовали в полном объеме поставленные перед ними цели: «Структура и организация государственной власти в том виде, в каком они существовали в годы движения декабристов, несмотря на отдельные реформы 1810-х годов накануне Отечественной войны 1812 г., не отвечали потребностям времени и не обеспечивали действительного руководства страной. Смешение функций различных частей государственного аппарата, отсутствие контроля за выполнением правительственных решений, дублирование ответственности правительственных чиновников, очевидный разрыв между издаваемыми законами и их исполнением, произвол и повсеместная коррупция – вот отличительные черты самодержавной власти этого времени»12.

Органы, образованные в первой  четверти ХIХ в., в компетенцию которых входили аспекты политической полиции, с момента создания мало соответствовали требованиям времени. В основном они являлись типичными канцеляриями, с некоторыми особенностями. Данные органы не имели разветвленной организации, четко определенных предметов ведения, полномочий и т.п., которые бы их ставили в один ряд с иными центральными органами

Ситуация с реорганизацией исследуемого государственного института радикально изменилась при новом императоре – Николае I, который  понимал необходимость создания эффективной политической полиции, которая к тому же органично вписывалась в его взгляды на общество и государство.

    В результате принятия императором Николаем I в 1826-1827 гг. серии нормативных актов политическая полиция изначально состояла из подразделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии (гражданского) и Корпуса жандармов (военизированного). Причины двойственной формы организации анализируемого государственного института, предусмотренной в проекте А.Х. Бенкендорфа (1826 г.) и сформировавшейся в реальности, имели комплексный характер. Во-первых, начала формироваться качественно новая система надзора за процессами, протекающими в различных сферах общества и государства, более соответствовавшая требованиям времени, в которой политическая полиция являлась одним из центральных элементов. Во-вторых, анализируемый государственный институт создавался как полицейский и был наделен соответствующей компетенцией. Третье Отделение, являясь частью Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, в силу принадлежности последней к органам верховного управления, имело структуру канцелярии, не было наделено всеми необходимыми полномочиями и, как следствие, не могло самостоятельно реализовать компетенцию в полном объеме без содействия Корпуса жандармов, который, относясь к органам подчиненного управления (а по характеру компетенции – к исполнительной власти), имел относительно разветвленную структуру и полномочия полицейского органа. В-третьих, в ХVIII в. органы, реализующие компетенцию политической полиции в Российской империи, имели гражданский характер13 и в первой четверти ХIХ в. основные из них продолжали иметь аналогичный, несмотря на зарождение военизированных14. Таким образом, бесспорным являлось наличие большего опыта руководства органами, реализующими компетенцию анализируемого института у гражданских чиновников и в значительно меньшей мере – у военнослужащих, в частности, жандармского начальства.

   Многоплановая деятельность Третьего Отделения СЕИВК непосредственно повышала авторитет института императора в глазах самых различных слоев подданных и, что было крайне важным  – легитимность его власти.  Николай I считал, что монарх должен знать состояние основных сфер российского общества и государства  и управлять ими. В частности, это реализовывалось посредством надзора в общегосударственном масштабе (главным образом – полицейского), «охраны спокойствия» и «предупреждения беспорядков». Третье Отделение, несмотря на изначально занимаемое важное место в системе функционирования государственного механизма, в силу своей природы, не могло отвечать всем требованиям, необходимым для его эффективного функционирования и поэтому изначально параллельно Третьему Отделению создавали орган, который должен был компенсировать недостатки первого – Корпус жандармов.

      К этому времени военные формирования, именуемые «жандармскими», существовали в России длительное время15 в относительно большом количестве. Компетенция армейских жандармских частей (аналогично французским) первоначально охватывала предметы ведения и полномочия военной полиции (соблюдение порядка на марше, борьба с мародерами, погребение погибших и т.п.), со временем включила в себя отдельные предметы ведения и полномочия контрразведки16, а с появлением 1817 г. жандармов в составе Корпуса внутренней стражи, их компетенция была аналогичной наиболее важным аспектам ее у исполнительной полиции.        Существующие подразделения исполнительной полиции были сильно децентрализованы, плохо укомплектованы личным составом, который набирался из чинов, неспособных нести строевую службу, то есть в целом состояние ее желало оставлять лучшего, и она не могла выступать образцом для создания нового жандармского органа. К тому же, исходя из компетенции, которой планировалось наделить создаваемый орган, он должен был принципиально отличаться от исполнительной полиции.

        Курс на милитаризацию государственного аппарата, очевидно, послужил основой для придания военизированного характера данному полицейскому органу. Тем более что существовавшая с 1815 г. военная полиция в армии и жандармские части в составе Корпуса внутренней стражи уже успели продемонстрировать свои сильные стороны. Корпусная организация, заимствованная из Франции, существовала в российской армии к 1827 г. относительно длительное время (с 1808 г.) и представляла определенную свободу действий его руководству17, что было необходимо данному органу вообще, а на этапе становления тем более. Кроме того, она уже была апробирована при создании военизированного формирования, часть подразделений которого имела компетенцию полицейского характера. В 1811 г. был образован Корпус внутренней стражи, в состав которого с 1817 г. и входили указанные жандармские команды.

           Дуалистическая форма организации и состав органов, образующих политическую полицию, обусловили слияние достаточно разнородных элементов отечественного государства в ее рамках и создали предпосылки для эффективной реализации компетенции института.

       Во главе политической полиции империи стоял Главноуправляющий (Начальник) Третьим Отделением Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, который одновременно являлся Шефом жандармов.  С 25 июня 1826 г., им являлся генерал-адъютант граф А.Х. Бенкендрф.       В силу своих должностных обязанностей (в первую очередь, Командующего Императорской Главной Квартиры, а также Главного Начальника Третьего Отделения и Шефа жандармов) А.Х. Бенкендорф был обязан сопровождать Николая I во время его поездок по стране. Следствием было достаточно продолжительное отсутствие его в столице, что скоро поставило на повестку дня вопрос о создании механизма обеспечения руководства анализируемыми органами в данные периоды, поэтому на основании специально разработанной для этого случая инструкции  Третье Отделение СЕИВК переходило в непосредственное подчинение Главнокомандующему в Санкт-Петербурге графу П.А. Толстому. Ему докладывались все донесения, которые либо разрешались им по существу, либо направлялись в Императорскую Главную Квартиру. В свою очередь, окружные начальники и начальники отделений  продолжали доставлять свои донесения по вопросам функционирования в Третье Отделение, а по строевой части, состоянию команд – в Управление Корпусом жандармов.

Кроме того, А.Х. Бенкендорф составил специальную инструкцию, переданную 21 марта 1828 г. Управляющему Третьим Отделением М.Я. фон Фоку, которая, повторяя частично вышеизложенную, содержала ряд новелл. В частности, согласно  пункта 5,  М.Я. фон Фок получал постоянное право, для сведения Николая I и А.Х. Бенкендорфа, представлять в Императорскую главную квартиру подробные обозрения важнейших известий, сообщая их одновременно и Главнокомандующему в столице18.  Данная экстраординарная система управления институтом существовала относительно продолжительное время. Только 19 октября 1828 г. А.Х. Бенкендорф сообщил М.Я. фон Фоку о своем возвращении в столицу, который в тот же день отправил уведомления об этом всем губернаторам и руководителям жандармских подразделений, что означало восстановление нормального механизма управления19.

       С самого начала своего существования Третье Отделение
СЕИВК имело достаточно сложную, оформленную нормативным актом структуру. 14 июля 1827 г. А.Х. Бенкендорф направил Николаю I записку «О делении на 4 экспедиции», в ней предлагалось разделить все предметы ведения Третьего Отделения на 4 экспедиции, что нашло поддержку у императора20.

          23 октября 1842 г. по ходатайству А.Х. Бенкендорфа перед императором была образована 5 экспедиция, заведовавшая цензурой и общим надзором за периодическими изданиями, в составе цензора, помощника и младшего чиновника21.     Каждую экспедицию возглавлял экспедитор, который подчинялся Управляющему Отделением22. Указами 20 марта и 17 сентября 1841 г. были переименованы все чиновники Отделения: экспедиторы (начальники экспедиций) – в старшие чиновники, старшие помощники первых – в их помощники, младшие помощники первых – в младшие чиновники23.

       Постепенно увеличивались объемы текущего делопроизводства, количество находящихся в Отделении оконченных дел и со временем назрела острая потребность в их систематизации, создании условия для длительного хранения. Поэтому в 1849 г. был «устроен  архив»24. В связи с увеличением документооборота и большими размерами архива 5 июля 1849 г. император утвердил штат архива в составе начальника и двух его помощников (до этого времени все обязанности исполнял откомандированный чиновник 1 экспедиции Галлер)25. В  официальной функциональной структуре политической полиции можно выделить еще один элемент – группу внештатных специальных чиновников «по особым поручениям» (появившуюся в 1832 г.) и чиновников, «причисленных к Третьему Отделению».26.

          Необходимо констатировать, что Третье Отделение продолжало некоторые традиции Тайной канцелярии,  не только руководило политической полицией империи, но и в качестве местного органа обслуживало Санкт-Петербург. При необходимости оно могло брать в разработку любой регион  государства (агенты посылались и в Поволжье, например, в Нижний Новгород), ряд иностранных государств, в лице секретных агентов.

                Указами императора 20 марта и 17 сентября 1841 г. было утверждено новое штатное расписание Третьего Отделения из 28 человек27, в том числе управляющий, 4 помощника для особых поручений, 2 цензора, 1 казначей, 1 экзекутор, 1 помощник экзекутора, 1 журналист, 1 помощник журналиста28. В него были включены чиновники особых поручений, ранее находившиеся за штатом29. Кроме того, в 1 экспедиции Третьего Отделения несли службу 6 младших чиновников из Штаба Корпуса жандармов, что было вызвано необходимостью секретного характера части делопроизводства30. Император разрешил негласно прибавить к штату Отделения в июле 1850 г. 6 внештатных молодых чиновников и прикомандировать «для предварительных испытаний» 2 выпускников Санкт-Петербургского университета31.

      По сведениям Т.Г. Деревниной, с 1827 г. официальная численность чиновников была неизменной – 16, с 1842 г. – 27, в 1852 г. за счет включения в штат 3 младших чиновников возросла до 30 и до конца периода оставалась неизменной. Кроме того, с 1832 до 1850 гг. количество внештатных чиновников возросло с 2 до 9. Таким образом, общее количество его служащих достигло в конце правления Николая I 40 человек (не включая Начальника и Управляющего)32.

     Другим органом, входящим в состав института, руководящие должности и подразделения которого аналогично выступали таковыми для всей политической полиции, являлся Корпус жандармов. Высочайшим повелением 25 июля 1826 года Командующий Императорскою Главною квартирою генерал-адъютант граф Бенкендорф был назначен Шефом жандармов и ему были подчинены все жандармы, как Гвардейские, так и состоящие при Армиях и Отдельных Корпусах: Внутренней Стражи, Литовском и Сибирском, причем Гвардейские и Армейские – только по инспекторской части»33.

       Из текста начального проекта записки, представленной императору, касающегося создания политической полиции, можно воссоздать планируемое содержание мероприятий начального этапа процесса образования Корпуса: «Исполнение по военной части:

1. Дать повеление Генерал-адъютанту Комарову34 касательно подчинения подведомственных ему жандармских команд Генерал–адъютанту Бенкендорфу, с тем, чтобы все дела по внутреннему управлению сих войск оставались до времени в полном распоряжении внутренней стражи. Инструкция же на счет наружного употребления жандармов пошлется прямо от Генерал-адъютанта Бенкендорфа ко всем командам и сообщиться Г.Г. Генералам и Гражданским губернаторам.

2. Для письменных распорядительных исполнений по сей части откомандировать к Генерал-адъютанту Бенкендорфу полковника Келчевского.

3. Подчинение непосредственно начальству Генерал-адъютанта Бенкендорфа всех полевых жандармов, а равно и все распоряжения по сему предмету, учинены быть имеют Г. Начальником Главного Штаба Его Императорского Величества…»35 

   Уже 1 января 1827 г. было открыто не предусмотренное сметой военного ведомства финансирование Управления Корпусом из Государственного казначейства, на что указывает статья 7 Положения от 28 апреля 1827 г.36 Важной, однако не начальной, точкой в оформлении (в том числе, юридическом) Корпуса жандармов явилось Положение от 27 апреля 1827 г.

       В нем впервые был лаконично определен правовой статус командира Корпуса жандармов, аналогичный командиру Отдельного армейского Корпуса37. По данному акту при Шефе жандармов находилось для особых поручений 3 штаб-офицера для особых поручений, 2 адъютанта, 2 секретаря38. В Положении 1 июля 1836 г. уделяется значительно большее место определению правового статуса руководящих подразделений. Глава 2, именуемая «Управление Корпусом», включает Главное управление Корпусом, сосредоточенное в лице Шефа жандармов – генерала (гл.2., п.25). Повторяется норма, что он имеет власть командира Отдельного Корпуса, и уточняется – в мирное время (гл.3, п.35)39.  При Шефе жандармов (по данному акту) продолжало состоять 3 штаб-офицера (полковника), 2 адъютанта (капитана), 2 секретаря (для российской и иностранной переписок)40. Штат офицеров, состоящих при Шефе жандармов, был крайне устойчивым: по официальным данным на 1 мая 1860 г. он увеличился только на 1 адъютанта41.

      При Шефе жандармов для управления было образовано Корпусное Дежурство, как и в любом другом корпусе.   Статус Корпусного дежурства был впервые отражен в ч.4. ст.7 Положения от 28 апреля 1827 г.: «Корпус жандармов состоит под командою Шефа, при котором полагается, для управления, Корпусное Дежурство по тому же штату»42. По штатному расписанию, прилагаемому к указанному нормативному акту, оно состояло из 1 дежурного штаб-офицера43, 2 старших адъютантов, 1 обер-аудитора, 10 писарей и 4 инвалидов.  

       В 1835 г. Дежурство было реорганизовано в Штаб Корпуса. Николай I по докладу военного министра Чернышева, на основании представления Шефа жандармов от 7 апреля 1835 г., приказал назначить дежурного штаб-офицера полковника Л.В. Дубельта начальником Штаба Корпуса жандармов. Решение было доведено инспекторским департаментом военного министерства 19 апреля того же года до Шефа жандармов44. Данная мера была проведена в рамках разрабатываемой реформы Корпуса по инициативе А.Х. Бенкендорфа, который в своем рапорте военному министру ссылался для примера на армейские части.

       Положение 1 июля 1836 г. более четко определяло правовой статус руководящих подразделений Корпуса, в частности нового подразделения – Штаба. Через определение правого статуса его начальника Штаб превращается, в отличие от Дежурства, в относительно самостоятельное руководящее подразделение.  В п. 37 главы 3 законодатель определил собственные права начальника Штаба Корпуса как одинаковые с присвоенными начальникам штабов в военных корпусах и военных управлениях, дополнив это нормой пункта 41 главы 3, что Шеф жандармов может делегировать свои права начальнику Штаба или штаб-офицерам, при нем находящимся. В содержании параграфа 43 главы 3 данные положения законодателем уточняются: «Начальник Штаба исполняет все возлагаемые на него Шефом жандармов по службе поручения и все обязанности, подлежащие по существующим постановлениям Начальникам Штабов в корпусах и военных управлениях, с теми изменениями, какие особый состав Корпуса жандармов и управление оным требуют»45. По Положению 1836 г. численность Штаба Корпуса была более значительной, чем аналогичная в Корпусном Дежурстве. Штат Штаба включал в себя: 1 начальника (генерал-майора), 1 личного адъютанта (при условии, что начальник – генерал-майор), 3 старших адъютантов Штаба, 1 обер-аудитора, 1 кригс-комиссара (он же казначей), 1 доктора, 12 писарей, 5 инвалидов46.  К 1 мая 1860 г. он претерпевает некоторые изменения: сокращается на 2 старших адъютанта, 2 писаря и одновременно вводится техническая должность смотритель дома47. Шеф Корпуса с состоящими при нем служащими и Штаб в совокупности составляли Управление Корпусом жандармов, штат которого на 1 мая 1860 г. включал в себя 37 офицеров, нижних чинов и чиновников48. При Штабе Корпуса существовали вспомогательные подразделения. В частности, в период руководства им графа Орлова имелась арестантская комната для временного содержания арестантов, доставленных после окончания рабочего дня49.

        Таким образом, можно констатировать, что Штаб Корпуса был создан по аналогии с армейскими корпусами, вследствие увеличения объема деятельности руководства Корпуса, а также желания расширить полномочия бывшего Дежурства – превратить его в самостоятельное подразделение, наделенное распорядительными функциями. В данный период он имел простую и стабильную внутреннюю организацию.

       Политическая полиция являлась государственным институтом, имеющим, как указывалось выше, дуалистическую форму организации. Она включала в себя два формально независимых друг от друга элемента: Третье Отделение СЕИВК и Корпус жандармов, что могло породить определенные проблемы в организации их взаимодействия. Для обеспечения данного единства их должностные лица были объединены  в одном лице. Авторы одного исследования правы, когда констатируют: «В течение длительного периода единственным связующим звеном между группой чиновников на Фонтанке и жандармскими частями по всей России был сам Бенкендорф, совмещавший две должности»50.

 Следующий шаг в объединении их руководящих элементов был совершен в 1839 г. через совмещение постов начальника Штаба и управляющего Третьим Отделением СЕИВК. Приказ по Корпусу жандармов от 24 апреля того же года гласил: «…Государь Император, признавая нужным, дабы Третье Отделение СЕИВК  и Штаб Корпуса Жандармов, были управляемы одним чиновником, под главным Г. Шефа Жандармов ведением, Высочайше повелеть соизволил: оба сии управления подчинить свиты Его Величества генерал-майору Дубельту 1-му, именоваться же ему Начальником Штаба Корпуса жандармов и Управляющим Третьим Отделением СЕИВК »51.

       Механизм взаимодействия Третьего Отделения и Штаба Корпуса жандармов во второй половине 40-х – 50 гг. XIX в. детально был описан в Инструкции чиновнику Третьего Отделения, копия которой должна храниться у дежурного офицера по Штабу Корпуса жандармов52. Вновь заступивший на дежурство чиновник в 9 утра (т.е. с момента начала дежурства) должен был явиться к Главному начальнику Третьего Отделения53.  Дежурному офицеру «по приеме дежурства от Г. чиновника вменяется в обязанность наблюдать, чтобы дежурный писарь в точности исполнял правило, данное по сей инструкции в пункте третьем относительно приема и отправления пакетов»54. Дежурный писарь по отделению арестантов, доставленных после 10-ти часов вечера, передает дежурному офицеру по Штабу Корпуса55.

Исследователи объективно отмечают их диалектическое влияние друг на друга после 1839 г.: «Постепенно эта связь становилась все более прочной. Жандармские части превратились в исполнительные органы Третьего Отделения. Впрочем, само Третье Отделение в известной степени было поглощено жандармерией».

Таким образом, руководящие подразделения политической полиции в виде Третьего Отделения СЕИВК и Управления Корпусом жандармов представляли из себя организационно самостоятельные элементы, что предопределило их различную внутреннюю организацию и, как следствие, характер ее изменений. Функциональное их единство обеспечивалось посредством личной унии первоначально Шефа жандармов и главноуправляющего Третьим Отделением, а впоследствии – начальника Штаба Корпуса и управляющего Третьим Отделением через формально закрепленный механизм взаимосвязей их служащих.

1.2 Становление и развитие организации местных подразделений
                                Корпуса жандармов

      Подразделения Корпуса жандармов, дислоцированные в регионах, по Положению 28 апреля 1827 г. были представлены: управлениями кругов (§ 5), управлениями отделений (§ 6) и оперативно подчиненными данному ведомству жандармскими командами (§ 1)56. В апреле 1827 г. в России было образовано 5 жандармских окружных управлений, которые обозначались порядковыми номерами: «…для ближайшего управления командами, состоявшими тогда еще при частях Внутренней Стражи, было образовано 5 округов, с Окружными дежурствами при Начальниках округов»57.      

        Организация руководящего подразделения 5-го жандармского округа, функционировавшего в районе Поволжья, состояла из окружного начальника (с властью дивизионного начальника), который осуществлял руководство округом посредством дежурства (штат которого включал: 1 штаб-офицера, 1 аудитора, 4 писарей, 1 секретаря, 1 инвалида)58. Она была типичной для подавляющей массы руководящих подразделений округов. Первоначально окружное дежурство было канцелярией, посредством которой начальник управлял жандармским округом.

       Начальники и дежурства округов должны были по Положению 1827 г. размещаться в крупных губернских городах (например, 5 округа – в г. Казани.      Приказом по Корпусу жандармов от 22 марта 1830 г. назначенному исполнять должность начальника 5 округа полковнику Маслову предписывалось до нового распоряжения находиться в г. Симбирске, а после назначения всех штаб-офицеров в губернии Второго Отделения доложить Шефу жандармов.  Только через полтора года, в соответствии с приказом от 23 декабря 1831 г. (№75), руководство округа передислоцировалось: «Признав нужным переместить Начальника 5 округа из города Симбирска в Казань и получив Высочайшее соизволение, делаю известным по Корпусу, что впредь постоянное место пребывания, как Начальника 5 округа, так и Управления оного, будет находиться в г. Казани».

      Территория каждого жандармского округа согласно приложения к Положению 1827 г. включала ряд областей или губерний либо совокупность обоих. 60% окружных управлений Российской империи охватывали своей деятельностью 11 административно-территориальных единиц, другие 20% – 10 единиц, и еще 20% – восемь.  В 5-й округ входило 9 губерний (в т.ч. Астраханская, Казанская, Нижегородская, Пензенская, Саратовская, Симбирская), а также Грузия и Кавказская область59. По площади территория 5 округа (на 1827 год) была одной из самых больших. В силу своего географического положения  округ выступал как пограничный.

    Сопоставление площади жандармских округов и страны приводит к выводу, что первоначально местные подразделения  дислоцировались не более чем на половине территории государства. Первоначально территории  Дальнего Востока, Сибири, Войска Донского и Царства Польского не входили ни в один из округов60. В частности, официально признавалось, что на последнее до 1831 г. в организованном виде «...не было распространено влияние Корпуса жандармов...»61. Причины, повлекшие первоначально отсутствие подразделений Корпуса жандармов на данных территориях, были различны. На Дальнем Востоке и в Сибири, очевидно, это обусловливалось восприятием их как регионов второстепенного значения в политическом отношении, а в Царстве Польском – нежеланием наместника (великого князя Константина Павловича) иметь на своей территории подразделения, независимые от него62.

     Однако на практике в Царстве Польском и Сибири изначально эпизодически и в отношении лишь некоторых территорий осуществлялся жандармский надзор63.  Примером может служить  командировка с февраля по июнь 1829 г. в Сибирь для сбора информации о положении декабристов начальника Второго Отделения 5 округа подполковника Маслова, из периодических и заключительного (на 87 листах) донесений которого следует вывод о скрупулезном выполнении возложенных на него обязанностей в полном объеме64.

Образование 7-го округа, охватывающего своей деятельностью обширные губернии Сибири, повлекло за собой сокращение территории 6-го округа, включающего в район своего функционирования Поволжье. Из 6-го были переданы в новый округ Пермская и Оренбургская губернии, и район функционирования первого стал более компактным. Жандармский округ состоял из нескольких отделений. В 40% округов входило по 6 отделений, в других 40% – по 5 и в 20% – по 4 отделения. Всего было образовано 26 отделений, а также впоследствии (до 1830 г.) было образовано управление штаб-офицера в г. Дерпте65. В частности, в состав 5-го округа входило 6 отделений, что составляло 15% от всех в империи. Во главе отделения находился начальник, штаб-офицер, который имел власть командира полка и подчинялся руководству округом, а в период становления Корпуса, если отсутствовал последний – прямо Шефу жандармов. Кроме него штат управления всех отделений данного округа включал 1-го обер-офицера, 2-х писарей66.

      Управления отделений по Положению 1827 г. дислоцировались в губернских городах. В Поволжском регионе находилось руководство четырех из шести отделений 5 округа (1-го – в г. Казани, 2-го – в г. Симбирске, 3-го – в г. Нижнем Новгороде, 4-го – в г. Астрахани).      Район деятельности отделения включал в себя от одной губернии или области до трех губерний. В частности, в 5 округе состояло: 3 губернии (Казанская, Вятская, Пермская) – в Первом Отделении, 3 губернии (Оренбургская, Симбирская, Саратовская) – во Втором, 2 губернии (Нижегородская, Пензенская) – в Третьем и даже 1 (Астраханская) – в Четвертом67.      

      Можно констатировать, что реформирование первоначально созданных местных подразделений Корпуса жандармов – отделений – было вызвано рядом причин: широкой компетенцией, когда фактически два офицера, естественно, не могли эффективно ее реализовать в двух-трех губерниях (т.к. деятельность отделений в губерниях не носила постоянный характер).

      Необходимо обратить внимание на деталь, которая указывает на переходность первоначально предлагаемой организации – хотя штаб-офицеры в губерниях подчинены начальникам отделений, но оплата их деятельности и штаты управлений предлагалось сделать одинаковыми, чтобы в будущем было легче перейти к более простой организации местных подразделений.          Уже 26 февраля 1829 г. дежурный генерал Главного Штаба Его Императорского Величества уведомил Шефа жандармов, что по докладу военного министра император утвердил его «...представление об определении в каждую губернию штаб-офицеров Корпуса жандармов в помощь к Начальникам Отделений»68. А 10 марта 1829 г. дежурный генерал Инспекторского Департамента Главного Штаба Его Императорского Величества Потапов дополнительно сообщил Шефу Корпуса, для сведения и распоряжений, что по докладу императору его представления императором приказано сообщить, «чтобы приводили таковое Ваше предложение в исполнение постепенно и о помещении каждого из означенных штаб-офицеров входили бы с особым представлением»69. Как и предполагалось руководством политической полиции, реализация вышеизложенного плана была сопряжена с трудностями, но иного рода, чем ожидались. 10 ноября 1829 г. Шеф жандармов в рапорте Управляющему Главным Штабом генерал-адъютанту А.И. Чернышеву сообщал: «В исполнение сего ныне оказалось неудобность, ибо нужно было бы часто перемешать сих штаб-офицеров из одного места в другое, чтобы не подчинить старшего младшему, а посему нахожу удобнее и для самой службы полезнее места Начальников Отделений уничтожить…»70.

      Процесс замещения должностей штаб-офицеров и становления их управлений в губерниях, как и предполагалось, был достаточно растянутым. Он начался через существенный промежуток времени (почти через 10 месяцев) после принятия решения об их создании. В частности, только 4 декабря 1829 г. А.Х. Бенкендорф обратился к начальнику 2 округа, уведомляя его о данном решении и запрашивал, где последний собирается разместить имеющихся в его распоряжении штаб-офицеров. 13 декабря последовал ответ генерал-лейтенанта А.А. Волкова: разместить полковника Шубинского в Ярославской губернии, подполковников Смоляка – в Костромской и Вепрейского – в Калужской губернии, а должности в Тверской и Воронежской губерниях оставались вакантными71.  Здесь можно сделать ряд  выводов: во-первых, процесс становления нового вида местных подразделений начался, когда еще не завершилось  становление отделений.

     Во-вторых, становление нового вида местных подразделений происходило через ликвидацию старого – начальников уже образованных отделений перемещали на вновь образованные должности штаб-офицеров в губерниях. В-третьих, обращает на себя внимание следующая закономерность, которая ставит под вопрос как степень понимания правящей элитой необходимости срочного реформирования института, как и наличия у них воли к проведению интенсивных преобразований института.

Не менее болезненно стоял вопрос о комплектовании управлений штаб-офицеров в губерниях офицерами, состоящими «за адъютантов» и писарями. 17 июля 1830 г. начальник 1 округа полковник Перфильев писал в Штаб Корпуса жандармов Л.В. Дубельту: ряд вновь назначенных офицеров обратились с рапортами, что не имеют при себе писарей и «…по не утверждению при них избранных ими офицеров за адъютантов, встречают по течению дел большие затруднения…» Он просил дать ему указание: какие меры принять ему к удовлетворению их требований, а следовательно, к исправлению положения, когда процесс формирования Управлений приостановился.

       Вскоре, 1 августа из Штаба последовал ответ: они могут войти с представлениями об определении к ним офицеров в адъютанты72. В данном случае мы видим, что кандидатуры на указанные должности у штаб-офицеров были в наличии, и проблема, как и в ходе образования отделений, заключалась в процедуре оформления данных лиц в качестве офицеров Корпуса.

          На начало июля 1831 г. всего по стране было 18 вакансий адъютантов штаб-офицеров в губерниях (то есть около 33%), самое большое – шесть из девяти в анализируемом 5 округе, в том числе четыре – в Поволжском регионе (в Казанской, Пензенской, Симбирской, Саратовской губерниях) и две – за его пределами в управлениях штаб-офицеров, дислоцированных в г. Тифлисе и г. Ставрополе73. Для сравнения укажем, что в других округах на данное число количество вакансий было следующим: в первом – 1, во втором – 4, в третьем – 5, четвертом – 274.

Проблема укомплектования кадрами данных новых подразделений была крайне острой. Без разрешения ее не мог завершиться процесс их становления и начаться нормальное функционирование управлений.

           Контроль за комплектованием офицерскими кадрами Корпуса со стороны императора, который фактически был одной из причин «кадрового голода», затрудняющего становление всех видов местных подразделений, постепенно ослабевая, продолжался длительное время. Только, 25 декабря 1836 г. военный министр сообщал Шефу жандармов, что император предоставил ему право в соответствии с параграфом 36 Положения переводить в Корпус из армии (исключая 3 округ и столичные дивизионы)75.

        Параллельно созданию управлений штаб-офицеров в губерниях шел процесс упразднения отделений. В основной массе начальники отделений оставались продолжать службу в губерниях, где дислоцировались канцелярии данных элементов. В целом процесс становления управлений штаб-офицеров в губерниях протекал более медленно, чем аналогичный при формировании округов и отделений. В результате проведенной реформы управления жандармских штаб-офицеров  были образованы во всех областях и губерниях России.   По иному данный процесс протекал на территориях, где отсутствовали постоянные подразделения. В данном случае на их территории не образовывалось даже временных организационных элементов, а, в силу необходимости, обычно распространялась деятельность подразделений, дислоцированных в соседних с ними регионах, по личной инициативе их руководства76.  Таким образом, становление системы местных подразделений политической полиции, которое будет закреплено нормами Положения 1836 г., произошло задолго до его принятия, а не являлось итогом его реализации.

       Вторым типом местных подразделений Корпуса на 1827 г. являлись жандармские дивизионы в столицах (Санкт-Петербурге, Москве) и команды, сформированные во всех губернских, главных портовых городах и резиденции императора (Царском Селе).  Этап образования указанных команд в составе Отдельного Корпуса внутренней стражи начался с трех актов (Указа, Распоряжения и Положения) от 1 февраля 1817 г. В основном они создавались на базе упраздняемых полицейских драгунских команд, подчинявшихся гражданским губернаторам77. Вновь образованные жандармские команды в губернских городах входили в состав внутренних (местных) гарнизонных батальонов, в портовых городах – в состав инвалидных команд, подчиняясь их командирам – офицерам Корпуса внутренней стражи. В обеих столицах жандармские дивизионы имели собственную организацию и состав, продолжали подчиняться обер-полицмейстерам, считаясь откомандированными от Отдельного Корпуса внутренней стражи.

    Штат учреждаемых жандармских команд в каждом губернском городе при внутреннем гарнизонном батальоне был утвержден императором 11 апреля 1817 г. в составе: 1 поручик, 1 вахмистр, 3 младших унтер-офицера, 24 рядовых, 1 нестроевой (коновальный и кузнечный ученик), 1 денщик командира78.

     Как вытекает из нормативных актов 1817 г., в стране должно было быть создано 2 жандармских дивизиона в столицах, 54 губернских и 4 портовых жандармских команды, всего 6079. В Положении от 28 апреля 1827 г. количество их не определяется.  К концу периода разработки Положения 1836 г. реальная численность жандармских команд возросла до 6680. Следовательно, можно констатировать относительную устойчивость количества дивизионов и команд, что было обусловлено ведущим принципом их образования: одна единица на одну губернию, исключая особо важные населенные пункты, для которых они создавались в порядке исключения.      Губернские жандармские команды с апреля 1827 г. фактически находились в тройном подчинении: руководству Корпуса жандармов, Корпуса внутренней стражи и представителям военных властей81. Исключение составляют Санкт-Петербургский и Московский жандармский дивизионы, переданные в подчинение А.Х. Бенкендорфа соответственно 14 октября 1826 г. и 22 марта 1827 г. В зависимости от сферы управления зависимость жандармских команд была различной.

     21 ноября 1830 г. Шеф жандармов издал приказ, по которому запрещалось штаб-офицерам Корпуса жандармов в губерниях принимать у начальников жандармских команд прошения, подаваемые на высочайшее имя об увольнении их от службы и в отпуска, а затем выходить о том с представлениями к нему. По закону они должны подавать эти прошения через батальонных командиров внутренней стражи, так как подача таких прошений и их удовлетворение относится до внутреннего распоряжения. Представителям военных властей в регионе они подчинялись, как обычное воинское формирование, по месту своей дислокации. В частности, начальник казанской жандармской команды в этот период, с одной стороны, выполнял приказы начальника Первого Отделения Корпуса жандармов капитана Шпанова, с другой – командира батальона внутренней стражи майора Чокова, с третьей – военного начальства в лице военного коменданта г. Казани, генерал-майора Соколовского. Такое положение жандармских команд неизбежно порождало конфликты вокруг них82.

     Таким образом, политическая полиция Российской империи по Положению 27 апреля 1827 г. впервые стала располагать относительно широкой сетью местных подразделений. Процесс реализации данного акта по стране был растянут во времени и сопряжен с рядом сложностей. В частности, состояние нормативной базы в аспекте ее организации, в связи с наличием в ней пробелов и коллизий, создавало некоторые проблемы для эффективного функционирования местных подразделений Корпуса.

      Первоначальная организация Корпуса была во многом несовершенной, переходной и обусловлена поспешностью, с которой он создавался. Несовершенство различных сторон Корпуса, сформированного в относительно короткий период, так быстро проявилось и было настолько очевидно руководству политической полиции, что уже через два года после принятия Положения 1827 г., началась разработка масштабной реформы жандармского ведомства.

         В 1834 г. отдельные акты, составляющие пакет документов реформы (инструкции, расписания и т.д.), были сведены по инициативе генерал-адъютанта Чернышева для очередного доклада императору в единый проект Положения о Корпусе жандармов с приложением 7 штатов и 6 табелей, которые 26 октября того же года инспекторский департамент Военного Министерства препроводил Шефу жандармов на заключение83. Таким образом, инициатором принятия единого акта для проведения реформы, регламентирующего более детально по широкому кругу аспектов состояние и функционирование Корпуса жандармов, явилось руководство не политической полиции, а Главного Штаба Его Императорского Величества.

      Рассмотрение проекта Положения императором состоялось в мае 1836 г., в результате которого было сделано еще три замечания. Текст исправленного, согласно его предложениям Положения и объяснительная записка о них были направлены для ознакомления 23 мая из Главного Штаба Его Императорского Величества генерал-адъютантам В.Ф. Адлербергом А.Х. Бенкендорфу, перед всеподданнейшим докладом по данному вопросу84. 1 июля 1836 г. императором было утверждено объемное «Положение о Корпусе жандармов»85 с многочисленными приложениями, а для реализации одного из основополагающих нововведений – «Правила для руководства при отделении жандармских команд от внутренней стражи и передача оных в ведомство Корпуса жандармов»86.

Таким образом, был разработан и принят акт, который на протяжении последующих 30 лет будет основополагающим в нормативной базе, регулирующей главные аспекты организации и в небольшой степени – деятельность Корпуса жандармов.

        Положение о Корпусе жандармов от 1 июля 1836 г. по вопросу организации местных подразделений политической полиции вводило ряд новых моментов по сравнению с аналогичным от 28 апреля 1827 г.       Новое Положение сохранило неизменной окружную систему организации. Количество управлений начальников округов (окружных управлений) достигло семи (§ 1 Положения)87. Кроме того, на основании высочайше утвержденного «Положения о вновь учреждаемом округе Корпуса жандармов на Кавказе, в Закавказском крае и в Астраханской губернии» от 7 декабря 1837 г. был сформирован новый округ, получивший порядковый номер – шестой. В результате сменилась нумерация округов, подразделения которых дислоцировались в Поволжье – с шестого на седьмой и в Сибири – с седьмого на восьмой88. Седьмой округ под данным номером функционировал до конца своего существования. С 1837 г. до 1867 г. ни одного нового округа образовано не было – их оставалось восемь, так как почти вся территория страны была уже разделена между ними.

        На территории Поволжского региона первоначально по Положению 1836 г. функционировали подразделения двух округов: пятого и шестого, с конца 1837 г. – седьмого, в который был переименован существовавший ранее шестой округ89 и нового шестого, выделенного на основании § 1 цитированного акта из старого пятого округа, а также,  созданного на базе преобразованной кавказской военной секретной полиции, организованной в 1830 г.90 Руководящие подразделения в 1836-1837 гг. пятого и шестого, а в 1838-1860 гг. – шестого и седьмого жандармских округов, деятельность которых распространялась на Поволжский регион, а равно иных, включали следующие элементы.     Руководители их по новому акту именовались «Начальниками Округа», а не «Окружными Начальниками», как было в предшествующем Положении 1827 г.

      Структура самих управлений включала: окружного начальника и при нем 1 штаб-офицера, 1 адъютанта, а также Дежурство округа, состоящее из 1 старшего адъютанта, 1 аудитора, 4 писарей из кантонистов, 1 инвалида91. Следовательно, в составе дежурства, при сохранении всех прежних должностей, повсеместно появляется новая - старшего адъютанта. На конец 1860 г., по данным Штаба Корпуса жандармов, направленным в Генеральный Штаб, в штате Управления 7 округа числились: начальник, штаб-офицер для особых поручений, адъютант, секретарь в Дежурстве округа: старший адъютант, аудитор, 5 нижних чинов92. Однако штат Управления и Дежурства 6 округа имел некоторые отличия, которые были обусловлены особенностями района его функционирования. В первом отсутствовали: штаб-офицер для особых поручений, секретарь, вместо которых были введены должности: при начальнике округа – не менее 2 письменных переводчиков, во втором отсутствовал аудитор, но были введены должности обер-офицера для особых поручений и журналиста (архивариуса)93. Следовательно, и с 1837 по 1860 гг. данный организационный элемент политической полиции в регионе также не претерпел изменений.

      Руководство округов продолжало дислоцироваться в губернских городах, в частности, пятого округа – в г. Полтаве, шестого – в г. Казани, а с 1838 г. по 1860 гг. шестого – в г. Тифлисе, а седьмого – по-прежнему в г. Казани.

        После учреждения 7 декабря 1837 г. шестого (Кавказского) округа почти вся территория империи, была охвачена жандармским ведомством, за исключением земли войска Донского» и  Дальнего Востока. Следовательно, наблюдается тенденция к расширению территории государства, на которой дислоцировались местные подразделения Корпуса жандармов (как уже на административно-территориальные единицы, находившиеся в составе государства, так и на вновь присоединенные).

        Состав административно-территориальных единиц, которые входили в территорию округов с 1827 г. в 1836 г., претерпел существенные изменения. Это хорошо видно на примере бывшего шестого округа: часть его территории  вошла в новый шестой округ: Вятская, Нижегородская, Казанская, Пензенская, Саратовская, Симбирская (пять губерний), а другие отошли к пятому округу: Астраханская губерния, Кавказская область и Закавказский край.  По новому Положению 1836 г. и в пятом округе к трем последним присоединились шесть новых административно-территориальных единиц из состава бывшего четвертого округа. В новом шестом округе, наряду с перечисленными сохранившимися пятью губерниями появилось четыре новых – две губернии (Тамбовская, Воронежская) – из существовавшего второго округа, а две другие (Курская, Слабодско-Украинская) – из ранее существовавшего четвертого округа.  Причем перераспределение административно-территориальных единиц между округами производилось по районам уже ликвидированных отделений: две губернии бывшего второго округа составляли ранее Шестое, а четвертого округа – Второе Отделение94. Отмеченная тенденция просматривается и позднее. Административные единицы из бывшего шестого округа, на которые распространяли деятельность в конце 20-х – начале 30-х гг. ХIХ в. Четвертое, Пятое, Шестое Отделения, по реформе 1836 г. включенные в территорию нового пятого округа, в декабре 1837 г. выделяются из него, образуя район нового восьмого (Кавказского) округа. Заметим, район пятого округа после данного нововведения существенно сократился, с одной стороны, но с другой – из него были изъяты территории, которые имели ярко выраженную специфику, составившие район нового округа.

         Положение от 1 июля 1836 г. не упоминает о жандармских отделениях, а следовательно и управлениях, которые были ликвидированы за несколько лет до этого95. Начальникам округов с управлениями подчинялись штаб-офицеры в губерниях с управлениями96, которые к 1836 г. уже были образованы в 50 губерниях, 4 областях России, Великом княжестве Финляндском, двух городах Дерпте и Одессе97.  Численность их достаточно быстро увеличивалась. На момент принятия Положения существовало 57 данных подразделений98, на основании §7 Положения от 7 декабря 1837 г. было сформировано еще 7 на Кавказе99, в 1843 г. было образовано 4 управления (отделения) в Польше100. В дальнейшем было введено две должности жандармских штаб-офицеров: 9 мая 1841 г. – в Западной и 9 мая 1842 г. – в Восточной Сибири. Они были назначены для наблюдения за порядком на частных золотых приисках101. Если принять во внимание роль жандармов в строительстве и функционировании железных дорог, то необходимо констатировать, что контроль государства за важнейшими сферами интенсивно развивающейся экономики  становился одним из факторов, определяющих организацию политической полиции.

      Со второй половине 40-х гг. ХIХ в., п процесс расширения структур корпуса жандармов затормозился. В основном создание новых должностей штаб-офицеров в губерниях с управлениями при них происходило вследствие распространения функционирования Корпуса на новые территории, но в ряде случаев это было связано с изменением административно-территориального деления. Например, в этот период количество губерний в регионе Поволжья возросло с пяти до шести, в связи с образованием в 1851 г. Самарской губернии из территорий близлежащих губерний102. В приказе по Корпусу от 6 ноября 1850 г. (№ 88, п. 2), повторялось содержание приказа военного министра от 28 октября (№ 80), в котором излагалось повеление императора: «1. Для губернского города Самары сформировать Управление Жандармского Штаб-Офицера... в составе, определенном прилагаемою ведомостью».

        Одновременно в 1858 г. на Кавказе наместник в новом штатном расписании резко сократил количество управлений до 2103. На 1 мая 1860 г. в составе Корпуса было 66 штаб-офицеров с управлением (губернским, городским), в том числе 55 – в губерниях, 2 – на Кавказе и 4 – в Царстве Польском104. В конце 1860 г., по данным Штаба Корпуса жандармов, на территории региона размешалось 7 управлений губернских штаб-офицеров из 12-ти состоящих в 7 округе (или 11% от общего числа по стране)105. В государстве в них несли службу 132 офицера (в том числе 4 переводчика) и не менее 127 писарей; на территории Поволжья – 7 штаб-офицеров, 7 обер-офицеров (10% от общего количества по стране) и 14 писарей106.

       Механизм принятия решений о создании новых должностей штаб-офицеров в губерниях с управлениями при них был достаточно прост, включая в себя императора, военное министерство (так как Корпус считался военной частью, а следовательно в вопросах дислокации подразделений и по вопросу штатов подчинялся данному ведомству) и руководство Корпуса.         Организационное строение анализируемого вида местных подразделений было аналогичным строению упраздненных управлений отделений: губернский штаб-офицер и при нем 1 офицер «за адъютанта», 2 писаря107.

      Губернские штаб-офицеры и их управления дислоцировались в основном в губернских (областных) городах. В частности, в Поволжском регионе в городах: Астрахани, Казани, Нижнем Новгороде, Пензе, Саратове, позднее Самаре108.  Территория их деятельности охватывала соответствующую губернию, область и только в двух случаях – один город (Одесса, Дерпт).

      На протяжении 1836-1860 гг. действовал принцип: одно местное подразделение дислоцируется в одной губернии, области, в порядке исключения – в городе – в основном оставался неизменным. В частности, территория Астраханской губернии контролировалась штаб-офицером с управлением в соответствии с Положением 1 июля 1836 г., позднее Положением 7 декабря 1837 г. и в конце периода – Приказом по Корпусу жандармов от 15 сентября 1847 г. (§2).

       Особую группу местных подразделений составляли подразделения временного характера, дислоцированные в регионах, в частности в Поволжье, к которым с полным основанием можно продолжать относить, как и до Положения 1836 г., офицеров Корпуса жандармов, командируемых из столицы и других регионов. Обычно основанием для этого служили экстраординарные события. В частности, летом 1839 г. в 12 внутренних губерниях страны произошли в массовом порядке пожары и убийства крестьян.

        В Саратовской и Симбирской губерниях впервые возникли подозрения, что пожары вызваны поджогами, которые быстро распространились до Перми и Дона. На этой почве в Симбирской, Самарской, Пензенской и Тамбовской губерниях начались массовые беспорядки крестьян, в том числе убийства представителей власти, помещиков. По Высочайшему повелению в губернии, охваченные пожарами, был командирован флигель-адъютант, а также генерал-майор Корпуса жандармов Перфильев, которому было поручено провести следствие, прекратить беспорядки, в том числе и военной силой, а виновных предать суду109. С генералом были отправлены еще несколько жандармских штаб-офицеров. Одновременно было приказано всем губернским штаб-офицерам ездить по уездам, выясняя, не являются ли пожары и волнения влиянием какой-либо партии110.

       В других случаях основанием для принятия подобных решений являлась необходимость усиления деятельности местных подразделений по конкретному предмету ведения Корпуса. Например, в 1838 и 1839 гг. был командирован штаб-офицер Васильев во все губернии, в которых проживали староверы и раскольники, для проведения оперативно-розыскных действий с целью обнаружения обстоятельств, которые могли бы нанести и наносили вред правительству в политической сфере111. Таким образом, Положение 1836 г. только закрепило изменения, произошедшие в Управлениях округов и управлениях штаб-офицеров в губерниях в первой половине 30-х гг. ХIХ в. Однако интенсивное развитие Российского государства и общества, а также влияние процессов, протекающих за границей, потребовали дальнейшего развития организации местных подразделений и их адаптации к существующей реальности. На протяжении последующей четверти века данные типы местных подразделений претерпят существенные изменения, главным образом количественного, но в ряде случаев – и качественного характера.

       Реализация норм Положения 1 июля 1836 г. привела к коренному изменению в статусе жандармских команд: «...все жандармские команды, в ведении Корпуса внутренней стражи и прочего начальства состоящие, отсоединяются от них и присоединяются к управлению Корпуса жандармов» (§5)112. Одновременно были утверждены императором «Правила для руководства при отделении жандармских команд от внутренней стражи и передача оных в ведомство Корпуса жандармов»113.

        Однако, как констатируют сами представители политической полиции, провести данную меру в отношении всех жандармов вообще не удалось, а пришлось ограничиться жандармами, состоящими в Корпусе внутренней стражи. «Только в 1836 году, на основании... Положения о Корпусе жандармов, жандармские команды отделены от Корпуса внутренней стражи и поступили в полное ведение Шефа Жандармов»114. Таким образом, в процессе объединения жандармов под руководством Шефа данного ведомства был сделан решающий шаг, хотя сам он растянулся на долгий период115.

      В результате реализации реформы 1836 г. первоначально было образовано: 55 губернских, 5 портовых, 3 крепостных и 2 городских жандармских команды и 2 жандармских дивизиона в столицах116, то есть всего 65, что было несколько больше ранее существовавших (около 60 в 1826 г.).  В Поволжском регионе по Положению 1836 г. жандармские команды имелись во всех семи губернских городах.

      Во второй половине 30-х – 50-е гг. XIX в. наблюдается увеличение численности жандармских команд. Одно из самых значительных произошло 14 апреля 1845 г., когда в пограничных с Польшей одиннадцати уездных городах пяти губерний четвертого округа были «...учреждены жандармские команды в составе, соразмерном тому, сколько нужно там жандармов по части наблюдательной». Причиной этого являлось то, что в него «…входят губернии, возвращенные от Польши, жители которых требуют несравненно большей бдительности со стороны высшей полиции, нежели жители прочих частей империи»117. Данная мера явилась не простым количественным увеличением жандармских команд, она вносила новшество в принцип их образования: «Прежде все округа Корпуса жандармов, кроме находящегося в Царстве Польском, были учреждены на одинаковом основании, и все жандармские команды были только в губернских и в немногих, самых значительных уездных городах»118, теперь они стали формироваться в связи с оперативной обстановкой в регионах, а на их размеры стала накладывать отпечаток специфика компетенции политической полиции.

     В 1850 г. число жандармских команд в Поволжском регионе возросло, так как было образовано еще одно подобное подразделение в связи с образованием Самарской губернии. Основанием явилось повеление императора военному министру, которое было изложено в приказе последнего и в аналогичном приказе по Корпусу жандармов от 6 ноября 1850 г. (№88): «1. Для губернского города Самары, сформировать... Жандармскую команду... 3. Начальником Самарской жандармской команды назначить Начальника Уфимской жандармской команды штаб-капитана Малакеенко...»

По официальным данным, на начало апреля 1860 г. в государстве было 122 жандармские команды, в том числе 43 – в Царстве Польском, 2 – на Кавказе и 77 – в самой империи119. В частности, на конец 1860 г., по данным Штаба Корпуса жандармов, представленным в Генеральный Штаб, на территории Поволжского региона продолжало размешаться шесть губернских жандармских команд из двенадцати, дислоцированных в седьмом округе120.  В них проходили службу на конец апреля 1860 г. всего (в том числе в империи): 122 (78) обер-офицеров, 333 (271) унтер-офицеров, 12 трубачей, 2049 (1652) рядовых, 222 (203) нестроевых нижних чина121. Следовательно, значительная часть личного состава команд осуществляла свою деятельность в Царстве Польском и на Кавказе. На территории Поволжья на данную дату в 7 командах 7 округа несли службу 8 обер-офицеров, 20 унтер-офицеров, 192 рядовых, 21 нестроевой нижний чин 122.

       Непосредственными руководителями жандармских команд в губерниях стали губернские штаб-офицеры (§ 30), «...которые как ближайшие начальники имеют бдительный надзор за сохранением устройства и порядка по жандармским командам, в ведении их состоящим» (§ 48). Данная норма появилась уже в первоначальном проекте реформ, изложенном А.Х. Бенкендорфом (31 августа 1829 г.), одобренном в основном императором: «Вместо батальонных командиров непосредственными Начальниками над губернскими и портовыми командами быть начальникам отделений Корпуса жандармов и штаб-офицерам, в губернии назначаемым. Хотя штаб-офицеры Корпуса жандармов и имеют другие занятия по губерниям, но необходимо им непосредственно подчинить жандармские команды, в их отделениях или губерниях состоящие, они могут принести большую пользу к отвращению злоупотреблений, и главное Начальство может положиться на своих штаб-офицеров, из которых уже большая часть заслужили доверие оного, чем начальников команд»123. Штаб-офицеру в губернии подчинялся руководитель команды, именуемый, как ранее, ее начальником124, а в случае отсутствия последнего, штаб-офицер поручает руководство адъютанту и даже вахмистру данной команды (§ 34)125. Важно заметить, что по § 3 Положения и § 1 Правил от 1 июля 1836 г. жандармские команды полностью вышли из подчинения своего прежнего руководства, Корпуса внутренней стражи126.

      Таким образом, в результате реализации реформы 1836 г. и в последующий период произошла дальнейшая централизация жандармских частей, а следовательно и подразделений политической полиции. Количество жандармских команд по стране в ходе реформы и после ее завершения неуклонно продолжает возрастать, как ответ на динамически изменяющуюся политическую  реальность. Со временем размеры части из них изменяются, следствием чего явилась неоднородность их штатов и организации к концу периода. Жандармские команды являлись одним из самых многочисленных, наиболее массовых видов местных подразделений политической полиции.

        В 40-х гг. XIX в. начинает зарождаться новый вид местных подразделений Корпуса жандармов, что было связано первоначально со строительством, а впоследствии – с начавшейся эксплуатацией железных дорог.     В журнале заседания комиссии по разработке проектов реформирования Корпуса жандармов за №17 от 5 июля 1866 г. содержится особое мнение Его Императорского Величества Свиты генерал-майора Баранова. В нем он ссылается на приказ главноуправляющего путями сообщения и публичными зданиями генерал-адъютанта графа П.А. Клейнмихеля от 6 апреля 1844 г. №120, в котором излагалась воля императора об учреждении особого полицейского управления при Санкт-Петербурго–Московской железной дороге из чинов Корпуса жандармов127.       Первоначально штат данного управления состоял из 2 штаб-офицеров, 6 обер-офицеров – дистанционных офицеров, 10 унтер-офицеров и 72 конных рядовых жандармов128. Он был оперативно укомплектован, что подтверждается содержанием ряда приказов по Корпусу (в частности, от 19 января 1845 г. за №8).  С момента образования Управления до 1846 г. его возглавлял генерал-майор Корпуса жандармов князь Э.А. Белосельский-Белозерский129.

        Становление Управления началось только после издания приказа №120 от 6 апреля 1844 г. главноуправляющего путями сообщения и публичных зданий П.А. Клейнмихеля, в котором были помещены Правила, пункт 4 статьи 4 которых предписывал: «Генерал-майору Князю Белосельскому-Белозерскому обозреть местность работ и учредить неотлагательно вверенное ему управление по правилам сего приказа»130. Содержание приказов по Корпусу жандармов за 1847 г., позволяет выделить следующие организационные элементы данного полицейского управления: непосредственно Управление с канцелярией (располагалось при Северной и Южной дирекции дороги) и четыре отделения.   О дальнейшем развитии структуры, увеличении штатов Управления свидетельствует перевод в него 11 офицеров (от штаб-капитана до прапорщика) из Московского и Санкт-Петербургского жандармских дивизионов (в частности, штаб-капитана Маевского) в соответствии с приказом по Корпусу №59 от 7 июня 1846 г. Откомандирование группы офицеров для прохождения службы в полицейском управлении строящейся железной дороги породило ряд проблем.

        Временный жандармский дивизион, чины которого несли службу в полицейском управлении железной дороги, существовал до его реформы в начале 60-х гг. XIX в. На 4 апреля 1860 г. в штате жандармского эскадрона, чины которого состоят в Полицейском управлении Николаевской железной дороги, числились 1 штаб-офицер, 6 обер-офицеров и 142 нижних чина131.

      По мере развития сети железных дорог аналогичные формирования стали создаваться и на других  железных дорогах страны, в частности в Поволжском регионе. В связи с началом работ в 1859 г. была учреждена жандармская команда на Московско–Нижегородской железной дороге, с целью «усиления надзора за рабочими на линии железной дороги»132. Это был прообраз первого подразделения данного типа в Поволжском регионе и некоторое время единственный. Несколько позднее, в начале 60-х гг. ХIХ в., эта жандармская команда, как и временный жандармский дивизион, будет объединена с Особым полицейским управлением Николаевской железной дороги в новом типе местного подразделения – жандармском полицейском управлении, обслуживающем две указанные железные дороги.

К апрелю 1860 г. кроме упомянутых существовали полицейские управления на Московско-Феодосейской и Рижско-Диабургской железных дорогах. Первое было образовано в 1858 г. из бывшей Севастопольской жандармской команды с увеличением его численности за счет ряда других команд. На 4 апреля 1860 г. штат ее состоял из 1 штаб-офицера – начальника управления, 1 обер-офицера и 31 нижнего чина133. Втрое было образовано в 1859 г., и 4 апреля 1860 г. в его штате состоял 1 обер-офицер и 10 нижних чинов134.

Таким образом, первое из полицейских подразделений на железных дорогах появилось на Санкт-Петербургской (Николаевской) железной дороге. Процесс становления его  фактически включал в себя образование двух подразделений. Полицейское управление Санкт-Петербурго–Московской железной дороги было сформировано ранее, чем временный жандармский эскадрон. Оно было образовано и полностью контролировалось начальством железной дороги, а чины его по Корпусу были сведены во временный жандармский эскадрон и числились в длительной командировке в дивизионах. Фактически это была самостоятельная, структурно обособленная единица в составе Корпуса, о чем свидетельствует и отдельная линия производства офицеров на вакансии. Причины такого положения, не в последнюю очередь, были обусловлены спецификой предметов ведения и полномочий служащих в управлении жандармов.

Фактически сформировался новый, резервный тип местных подразделений Корпуса жандармов, который, во-первых, после определенной реорганизации при необходимости мог стать составной частью политической полиции и, во-вторых, являлся прообразом организации данного института в следующем периоде, когда в функциональном отношении данный тип местных подразделений будет продолжать подчиняться рядовому органу центрального управления (только не Главному управлению путей сообщения и публичных зданий, а МВД), в строевом  – руководству Корпуса жандармов, а их материально-финансовое обеспечение будет по-прежнему осуществляться подразделениями военного министерства.

       В период с 1836 по 1860 гг. центральные элементы системы местных подразделений политической полиции – окружные жандармские управления и функционально основной элемент реализации компетенции политической полиции – штаб-офицеры с управлениями в губерниях, областях, городах, а также наиболее массовый – жандармские команды (дивизионы) получают дальнейшее развитие.

В 1836-1860 гг. перемены, связанные с организационной сферой системы местных подразделений, имели главным образом локальный характер. Однако в ряде случаев они затрагивали, развивали основы организации местных подразделений (в частности, создание уездных жандармских команд, принципы взаимоотношений чинов Корпуса, служащих в 8 округе, и Шефа жандармов, образование отделений в Царстве Польском и др.).

Подтверждением многих из перечисленных тенденций развития, протекающих в сфере организации местных подразделений, явилось зарождение в 40-е гг. ХIХ в. на базе жандармских дивизионов и команд нового вида местных подразделений Корпуса жандармов, функционирующих в полосе железнодорожных магистралей. На магистралях, имевших стратегическое значение (Санкт-Петербург – Москва, Москва – Нижний Новгород, Москва – Феодосия, Рига – Диабург), были изначально созданы анализируемые жандармские подразделения. Он был напрямую связан с развитием капиталистической экономики и в последующий период получит интенсивное распространение.

Следовательно, за период с 1827 по 1860 гг. организация политической полиции Российской империи, в первую очередь, система местных подразделений, претерпела существенные изменения в процессе становления и развития. Качественные и количественные изменения организационных элементов института как следствие комплекса разнохарактерных причин создали предпосылки для оптимизации подразделений политической полиции различного уровня, типов и видов к изменяющимся тенденциям развития общества и государства.

---

1 См.: Шамаев, В. Г. На страже государственной безопасности: из истории Воронежского губернского жандармского управления / В. Г. Шамаев. – Воронеж, 2005. – С. 159 – 160.

2  ПСЗ РИ. Т.1, № 449.

3 ГАРФ. Ф.110, оп.2, д.1, л.1.

4 I ПСЗ Р.И. Т.ХХVI, №19813. См.: Ерошкина А.Н. Тайная экспедиция Сената // Государственность России (конец Х в. – февраль 1917 г.): Словарь-справочник. Кн.4 (Р-Я). М.: Наука, 2004. С.214.

5 Комитет для рассмотрения дел, клонящихся к нарушению общественного спокойствия, был образован вместо Особого секретного комитета или комитета высшей полиции, созданного 5 сентября 1805 г.

6 См.: Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие… С.158-160.

7 Севастьянов Ф. Развитие «высшей полиции» при Александре I // Жандармы России / Сост. В.С. Измозник. СПб., 2002. С.204-231, 234-247.

8 Деревнина Т.Г. III Отделение и его место в системе государственного строя
абсолютной монархии в России (1826-1855): Автореф. дис. … к. и. н. М., 1973. С.9.

9 Капустина Т.А. Николай I // Вопросы истории. 1993. №11-12. С.39-40.

10 Баженова Т.М. Система правительственного контроля за общественными организациями в России (1825-1861) // Историко-юридические исследования правовых институтов и государственных учреждений СССР. Межвузовский сборник научных трудов. Свердловск, 1986. С.94. (92-102)

11 Развитие русского права в первой половине 19 в. М., 1994. С.97.

12 Мироненко С.В. Самодержавие и реформы. М., 1989. С.58.

13 См.: Анисимов Е.В. Кнут и дыба. Политический сыск и русское общество в 18 веке. М., 1999. С.95-146.

14 См.: Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие… С.158-160; Севастьянов Ф. Развитие «высшей полиции» при Александре I // Жандармы России / Сост. В.С. Измозник. СПб., 2002. С.204-231, 234-246.

15 В России термин «жандармы» впервые был использован в 1792 г., когда жандармским или кирасирским полком стала именоваться конная команда в составе гатчинских войск цесаревича Павла Петровича (существовала до 1796 г.), затем вошедшая в состав лейб-гвардии конного полка. Приказом по армии Главнокомандующего от 10 июня 1815 г. на базе Кавалерийского полка были созданы жандармские части, приданные командирам военных корпусов в действующей армии. Они просуществовали до 27 августа 1815 г., когда была проведена первая реформа жандармской службы – по указу императора (I ПСЗ. Т.ХХХIII, №25929) Борисоглебский драгунский полк был переименован в жандармский (с указанием набирать нижних чинов, «способных исполнять военно-полицейскую службу, требующую особых качеств»), а затем рассредоточен небольшими подразделениями по частям армии, став по сути военной полицией (ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.2596, л.29; А.Я. Жандармы // Энциклопедический словарь. СПб., 1894. Т.ХI А, с.717). По указу императора Начальнику Главного Штаба от 27 декабря 1815 г. был сформирован лейб-гвардейский жандармский полуэскадрон (I ПСЗ. Т.ХХХ III, №26049), которому 6 января 1816 г. (I ПСЗ. Т.ХХХ III, №26062) были присвоены преимущества старой гвардии. Кроме того, в 1817 г. в составе Корпуса внутренней стражи были образованы губернские, портовые, крепостные жандармские команды и два дивизиона в столицах (I ПСЗ Р.И. Т., №26650).

16 Севастьянов Ф. Развитие «высшей полиции» при Александре I // Жандармы России / Сост. В.С. Измозник. СПб., 2002. С.249-250.

17 Корпус // Большая энциклопедия. Словарь общедоступных терминов по всем отраслям знаний. Т.ХI. С.372. СПб., б/г.

18 Там же. Л.5-6.

19 Там же. Л. 25, 25 об., 26, 27 об., 28.

20 См.: Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты. М., 1981. С.163.

21 2 ПСЗ. Т.ХVII, №16116; Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты. М., 1981. С.164.

22 ГАРФ. Ф.109, С/А, оп.3 а, д.510, л.4 об.

23 2 ПСЗ. Т.ХVI, №14380, 14468.

24 ГАРФ. Ф.109, С/А, оп.3 а, д.533, л 191 об.

25 Деревнина Т.Г. III Отделение и его место…: дис. С.146.

26 См.: Деревнина Т.Г. III Отделение и его место…: дис. С.128-131.

27 Чукарев А.Г. указывает аналогичную цифру – 28 (Указ. соч. С.127).

28 2 ПСЗ. Т.ХVI, №14380, 14468.

29 2 ПСЗ. Т.ХVI, №14380, 14468.

30 ГАРФ. Ф.109, С/А, оп.3 а, д.533, л.191 об.

31 Деревнина Т.Г. III Отделение и его место…: дис. С.148.

32 Деревнина Т.Г. III Отделение и его место…: дис. С.148.

33 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.2596, л.31.

34 Командир Корпуса внутренней стражи.

35 ГАРФ. Ф.109, С/А, оп.3 а, д.510, л.1, 1об.

36 2 ПСЗ РИ. Т.2, ст.1062, с.396.

37 2 ПСЗ РИ. Т.2, ст.1062, с.396.

38 2 ПСЗ Р.И. Т.2, №1062, Приложение В.

39 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.1397, л.47.

40 См.: 2 ПСЗ РИ. Т.11, №9355, Приложение №1.

41 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.928, л.3.

42 2 ПСЗ РИ. Т.2, №1062, с.396.

44 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.50, л.199-200.

45 2 ПСЗ РИ. Т.11 (1836), №9355, ст. 774, 775.

46 2 ПСЗ РИ. Т.11 (1836), №9355, Приложение №1.

47 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.928, л.3.

48 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.928, л.3 об.

49 ГАРФ. Ф.109, оп.3, С/А, д.575, л.2.

50 Рууд Ч., Степанов С. Фонтанка, 16. М., 1992. С.45-46.

51 ГАРФ. Ф.109, С/А, оп.3 а, д.749, л.46.

52 ГАРФ. Ф.109, С/А, оп.3 а, д.533, л.3.

53 Там же. Л.1 об.

54 Там же. Л.2 об.

55 Там же. Л.2.

56 2 ПСЗ РИ. Т.2, № 1062, с.396, 397.

57 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.2596, л.31об. 

58 2 ПСЗ РИ. Т.2, №1062. Приложение D. С.132.

59 2 ПСЗ РИ. Т.2. № 1062, Приложение А, с.131.

60 2 ПСЗ РИ. Т.2, №1062, Приложение А, с.130, 131.

61 ГАРФ. Ф.109, С/А, оп.3 а, д. 533, л.15 об.

62 См.: Русский архив. 1884. №3. С.274, 275; 1885. №1. С.21. 

63 См.: Степанов С., Рууд Ч. Указ. соч. С.53-54.

64 ГАРФ. Ф.109, оп.3 (1828), д.29, ч.1, л.13-75.

65 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.50, л.53 об.

66 2 ПСЗ РИ. Т.2, №1062, Приложение Е, с.132.

67 2 ПСЗ РИ. Т.2, №1062, Приложение А, с.130, 131.

68 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.50, л.17.

69 ГАРФ. Ф.110, оп.2, д.157, л.3, 3 об.

70 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.50, л.16, 17.

71 ГАРФ. Ф.110, оп.2, д.157, л.4, 5, 5 об.

72 ГАРФ. Ф.110, оп.2, д.157, л.8, 8 об, 9.

73 ГАРФ. Ф.110, оп.2, д.157, л.15, 15 об.

74 Там же. Л.15, 15 об.

75 ГАРФ. Ф.109, С/А, оп.3 а, д.749.

76 ГАРФ. Ф.109, С/А, оп.3 а, д.533, л.16 об.

77 I ПСЗ. Т.ХХХIII, №26487.

78 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.50, л.94.

79 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.50, л.52 об.

80 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.50, л.241.

81 (ГАРФ. Ф.110, оп.2, д.98, л.1, 2 и др.).

82 НАРТ. Ф.199, оп.3, д.1, л.72.

83 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.50, л.126.

84 Там же. Л.240, 240 об.

85 2 ПСЗ РИ. Т.11, №9355, с.772-782.

86 2 ПСЗ РИ. Т.11, №9356.

87 2 ПСЗ РИ. Т.11, №9355, с.772.

88 II ПСЗ. Т.ХI, №10779, с.974.

89 НАРТ. Ф.199, оп.1, д.1, л.5, 6.

90 ГАРФ. Ф.109, С/А, оп.3 а, д.533, л.15 об., 107.

91 II ПСЗ РИ. Т.ХI., №9355, Приложение №4.

92 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.938, л.4-9 об.

93 Там же. Л.4.

94 II ПСЗ РИ. Т.ХI, № 9355, Приложение . с.342-343.

95 II ПСЗ РИ, Т.ХI, № 9355, С.774.

96 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.928, л.15 об.; д.2330, л.24).

97  II ПСЗ РИ. Т.ХI, № 9355, Приложение А.

98 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.2596, л.32.

99 2 ПСЗ, Т.ХI, №10779.

100 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.2596, л.32, 32 об.

101 ГАРФ. Ф.109, С/А, оп.3 а, д.533, л.107, 107 об.;

102 Самарская летопись. Очерки истории Самарского края с древнейших времен до начала ХХ века. Самара, 1993. Кн.1. С.196-198.

103 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.928, л.1 об., 5 об.

104 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.928, л.5, 5 об., 15.

105 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.938, л.4-9 об.

106 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.928, л.5, 5 об.; оп.2, д.2330, л.21-24 об.

107 2 ПСЗРИ. Т.ХI, № 9355, Приложение №3.

108 II ПСЗ РИ. Т.ХI, №9355, Приложение А.

109 Кюстин А. Николаевская Россия. М., 1990. С.209.

110 ГАРФ. Ф.109, С/А, оп.3 а, д.533, л.72, 72 об., 74, 74 об.

111 Там же. Л.81, 83.

112 II ПСЗ РИ. Т.ХI, №9356, с.772.

113 Там же. С.782-787.

114 ГАРФ. Ф.109, С/А, оп.3 а, д.533, л.108 об.

115 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.2596, л.29, 29 об., 30).

116  II ПСЗ РИ, Т.ХI, Приложение №7 лит. «А».

117 ГАРФ. Ф.109, С/А, оп. 3 а, д.533, л.198 об., 199; 2 ПСЗ. Т.ХХ, №18925.

118 ГАРФ. Ф.109, С/А, оп.3 а, д.533, л.142, 142 об.

119  ГАРФ. Ф.109, С/А, оп.3 а, д.533,  Л.20 об.

120 Там же. Л.4-9 об.

121 Там же. Л.8, 9 об.

122 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.928, л.8, 8 об..

123 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.50, л.4.

124 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.50, л.22).

125 II ПСЗ РИ. Т.ХI, №9355, с.775.

126 Там же. С.773; II ПСЗ РИ. Т.ХI, №9356, с.782.

127 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.1073, л.163.

128 Там же. С.324.

129  Князь Эспер Александрович Белосельский-Белозерский // Русская старина. 1885. №12. С.720-722.

130 Там же. С.448.

131 ГАРФ. Ф.110, оп.3, д.928, л.15 об., 16.

132 ГАРФ. Ф.110, оп.2, д.1998, л.01.

133 ГАРФ. Ф.110, оп., д.928, л.16.

134 Там же. Л.16.