ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава 1. ТЕОРЕТИКО-ПРАВОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ВЗЯТОЧНИЧЕСТВА КАК ФОРМЫ ПРОЯВЛЕНИЯ КОРРУПЦИИ 7
1.1 История развития уголовного законодательства об ответственности за взяточничество 7
1.2. Коррупционное преступление как основной элемент системы коррупционных отношений в Российской Федерации 19
1.3. Противодействие взяточничеству как коррупционному преступлению в зарубежных странах 30
Глава 2. УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДАЧИ ВЗЯТКИ ПО РОССИЙСКОМУ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ 40
2.1. Объективные признаки состава преступления, предусмотренного ст. 291 УК РФ 40
2.2. Субъективные признаки состава преступления, предусмотренного ст. 291 УК РФ 46
2.3. Особенности квалификации дачи взятки и отграничение ее от смежных составов преступлений 56
Глава 3. АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ ПО ДЕЛАМ О ДАЧЕ ВЗЯТКИ И ПУТИ ПОВЫШЕНИЕ ЭФФЕКТИВНОСТИ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ 66
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 89
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования. Тема коррупции представляется особенно актуальной на современном этапе, так как она существует практически во всех сферах жизни общества и проявляется в разнообразных и изощренных формах. 1
С принятием 25 декабря 2008 г. Федерального закона «О противодействии коррупции» № 273-ФЗ впервые законодательно закреплено понятие коррупции: «это злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами».
Обладая повышенной общественной опасностью, коррупция снижает эффективность экономики и наносит ущерб престижу страны на международном уровне. Разрушая конкуренцию и расширяя теневую экономику, коррупция подрывает рыночные отношения, создает коррупционные монополии, часто связанные с организованной преступностью, и делает невозможным привлечение инвестиций, лишая государство права на развитие.
Стремясь к получению выгоды в личных или корпоративных интересах, должностные лица используют свои служебные полномочия, нанося при этом колоссальный вред государству и обществу. В результате влияния коррупции на политику государства, строящуюся на основе интересов частных лиц, которые находятся у власти, происходят снижение эффективности государственного управления и лоббирование принятия антиконституционных законов.
Наиболее серьезным и опасным коррупционным преступлением является взяточничество. Взяточничество причиняет серьезный ущерб и подрывает авторитет государственных органов, органов местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждений, граждан.
Согласно данным Transparency International, в 2015 году Россия набрала 28 баллов и заняла 127 место в рейтинге. Такой же результат показали Азербайджан, Коморы, Гамбия, Ливан, Мадагаскар, Мали, Никарагуа и Пакистан. Если сравнивать нынешний показатель России с результатом предыдущего года, позиции страны не изменились, а повышение места в рейтинге на шесть пунктов связано с отрицательной динамикой ряда других стран.
Взятка представляет собой двустороннюю сделку между подкупающей стороной (взяткодателем) и лицом, продающим свои полномочия и возможности (взяткополучателем).
Важной чертой взяточничества является то, что взяткополучатель наделен определенными властными полномочиями. Взятка должна быть предназначена для должностного лица либо для лиц, интересы которых это должностное лицо представляет.
Общественная опасность взяточничества является интегративной:
- во-первых, оно нарушает нормальную деятельность властных и управленческих структур, умаляет их престиж;
- во-вторых, выступает необходимым элементом проявления коррумпированности государственного аппарата;
- в-третьих, причиняет существенный вред соответствующим общественным отношениям;
- в-четвертых, подрывает авторитет государства на международной арене.
В то же время несовершенство уголовного закона и недостатки правоприменительной практики иногда приводят к тому, что отдельным лицам, обвиняемым во взяточничестве, удается избежать уголовной ответственности.
Изложенное свидетельствует о том, что избранная тема магистерского исследования чрезвычайно актуальна как в научном, так и в практическом аспектах.
Степень теоретической разработанности проблемы. Вопросы уголовной ответственности за взяточничество и связанные с ними правовые проблемы привлекали и привлекают внимание таких ученых, как А.А. Аникин, А.А. Аслаханов, А.Э. Бинецкий, Г.Н. Борзенков, В.Н. Борков, С.А. Бочкарев, С.М. Будатаров, С.К. Бураева, А.П. Васецов, Б.В. Волженкин, Д.А. Гарбатович, Ю.П. Гармаев, Л.Д. Гаухман, В.А. Гончаров, А.С. Горелик, А.В. Грошев, А.И. Долгова, Н.А. Егорова, Е.В. Епифанова, Б.Д. Завидов, И.Э. Звечаровский, Б.В. Здравомыслов, И.А. Клепицкий, В.С. Комиссаров, В.П. Котин, Т.О. Кошаева, А.А. Крылов, В.Н. Кудрявцев, Н.Ф. Кузнецова, М.М. Лапунин, В.Д. Ларичев, Н.С. Лейкина, Н.А. Лопашенко, В.В. Лунеев, О.В. Лысенко, Ю.И. Ляпунов, А.В. Макаров, С.В. Максимов, В.П. Малков, А.Н. Халиков, В.Ф. Цепелев, Р.Д. Шарапов, B.Н. Ширяев, А.Я. Эстрин, В.Е. Эминов, П.С. Яни и др.
Объектом исследования данной работы является совокупность общественных отношений, характеризующих дачу взятки как вид коррупционного преступления.
Предметом исследования выступают нормы действующего уголовного законодательства РФ об ответственности за дачу взятки, международные правовые акты, Конституция РФ, федеральные законы РФ и иные нормативные правовые акты, научные и научно-практические публикации, разъяснения Пленумов Верховного суда РФ и судебная практика по этим делам.
Цель исследования состоит в том, чтобы изучить и проанализировать теоретико-правовые аспекты, касающиеся противодействия дачи взяток в Российской Федерации и разработать на этой основе научно обоснованные рекомендации по использованию наиболее эффективных мер противодействия взяточничеству для совершенствования уголовного законодательства Российской Федерации.
Для достижения указанной цели поставлены следующие задачи:
- Проанализировать история развития уголовного законодательства об ответственности за взяточничество.
- Рассмотреть коррупционное преступление как основной элемент системы коррупционных отношений в Российской Федерации.
- Изучить противодействие взяточничеству как коррупционному преступлению в зарубежных странах.
- Раскрыть объективные признаки состава преступления, предусмотренного ст. 291 УК РФ.
- Раскрыть объективные признаки состава преступления, предусмотренного ст. 291 УК РФ.
- Выявить особенности квалификации дачи взятки и отграничения ее от смежных составов преступлений.
- Рассмотреть актуальные проблемы теории и практики по делам о даче взятки и предложить пути повышение эффективности уголовно-правового воздействия.
Методологическая основа исследования. В процессе исследования применялись сравнительно-правовой, системный, аналитико-статистический, формально-правовой и нормативно-логический методы, а также методы аналогии и моделирования, комплексного подхода к анализу изучаемых явлений и закономерностей.
Апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена на кафедре уголовного права и судопроизводства Чебоксарского кооперативного (института) филиала Российского университета кооперации. Материалы исследования отражены в 2 научных публикациях автора и апробированы в докладах на конференциях различного уровня.
Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, объединяющих шесть параграфов, заключения, списка использованных источников и литературы.
Глава 1. ТЕОРЕТИКО-ПРАВОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ВЗЯТОЧНИЧЕСТВА КАК ФОРМЫ ПРОЯВЛЕНИЯ КОРРУПЦИИ
1.1 История развития уголовного законодательства об ответственности за взяточничество
Трудно сказать, когда же появился такой социальный недуг, как взяточничество, не легче и установить, когда с ним впервые начали бороться. Однако можно с большой долей уверенности полагать, что взяточничество возникло одновременно с государственным аппаратом - как только появились две категории людей: те люди, которые принимали решения, и те, которые от них зависели. Действительно, в России корни взяточничества (мздоимства) уходят к истокам государственности и на ранней стадии ее развития смыкаются с другим, не менее характерным для русской жизни явлением - «кормлением» администрации за счет посадского и уездного населения. Ежедневные записи земских старост в «издержечных» книгах дают представление о мирских расходах на содержание воеводского двора и канцелярии. В них подсчитывалось, сколько денег, пирогов, мяса, рыбы, свечей, бумаги и прочих припасов принесено воеводе, членам его семьи и подьячим; к концу года эти подношения составляли довольно значительные суммы. Такие «мирские» расходы на содержание воеводы были обычным делом в то время, размер подношений устанавливался законом или определялся традицией. Поэтому нельзя говорить о взяточничестве того времени как о преступлении, противоречащем общепринятым нормам морали. Преступлением могло считаться лишь значительное преувеличение размера подношений. К взяточничеству тогда относились с большой терпимостью, хотя формально взятки были строго воспрещены. Но обычай требовал, чтобы являвшиеся на суд клали перед образами пожертвования «на свечи». Судебник 1497 года все же устанавливал уголовную ответственность за получение взятки судьями.
По мере развития государственного аппарата, развивалось и крепло мздоимство. В 16 веке, появился слой чиновников, которые получали жалование из казны. Теперь чиновники продолжали кормиться не с подвластной им территории, а за счет собственной должности. В Судебнике 1550 г. довольно распространенным было наказание за взяточничество в виде помещения в тюрьму. К концу 17 века существовало три основных вида подношений чиновникам: «почести», «поминки» и «посулы». Из этих трех видов «корыстных» доходов правительство признавало законными денежные и натуральные приношения должностным лицам до начала дела («почести») и приношения после окончания дела («поминки»), но преследовало «посулы» (собственно взятки), которые всегда были связаны с нарушением закона, поэтому расценивались как вымогательство и «скверные пpибытки»1. Только вот грань между запрещенным «посулом» и разрешенными «почестями», и «поминками» была крайне зыбкой.
Как любую преобразовательную эпоху, петровское время отличали повсеместное взяточничество и беспримерное казнокрадство, которые в первой четверти XVIII в. достигли небывалых размеров и поразили даже тех, кто по своему служебному положению должен был бороться с этими пороками администрации. Для борьбы со взяточничеством с 1711 г. были введены должности фискалов в центре (обер-фискал Сената, фискалы центральных учреждений) и на местах (губернские, городовые фискалы). Они осуществляли контроль за деятельностью всей администрации, выявляли факты несоблюдения, нарушения указов, казнокрадства, взяточничества, доносили о них Сенату и царю. Однако ситуацию не могли исправить ни доносы фискалов, ни плети, ни даже казнь сибирского губернатора кн. М.П. Гагарина. Как известно, Петр I намеревался даже издать указ, по которому каждый, «кто украдет у казны лишь столько, чтобы купить веревку, будет на ней повешен». Его остановило откровенное признание генерал-прокурора гр. П.И. Ягужинского, что они все воруют, «только один больше и приметнее, чем другой», и поэтому новый указ может оставить императора без подданных2. Отмена в 1727 г. наследниками Петра I жалованья для большей части служащих и возврат к допетровскому «кормлению от дел» при помощи «акциденций» (поборов, приносов), величина которых не была определена законом, окончательно решили этот вопрос не в пользу честного чиновника. В 1741 г. во время очередного дворцового переворота на трон взошла дочь Петра, Елизавета Петровна, одним из первых указов которой была отмена смертной казни (Указ от 23 августа 1742 г.), в том числе за должностные преступления.
Екатерина II приняла решительные меры против злоупотреблений администрации. В 1763 г. государственный аппарат был вновь переведен на казенное содержание, и все служащие, от канцлера до копииста, были обеспечены приличным жалованьем. Именно при ней была создана Контора смотрителей, которая, будучи коллегиальным органом, действовала по правилам, установленным в Генеральном регламенте, т.е. она приравнивалась по своему статусу к государственной коллегии. Контора осуществляла следствие в случае обвинения служащих в должностных преступлениях вместо Юстиц-коллегии. В Юстиц-коллегию высылались лишь приговоры. Действительно, в 1770-е гг. злоупотреблений стало меньше, но этот относительно благополучный период был непродолжительным. Заметное к концу XVIII в. падение курса ассигнационного рубля по отношению к серебряному, которое с начала XIX в. приняло угрожающие размеры, не могло не сказаться на материальном положении чиновников. Ухудшение материального положения чиновников способствовало росту злоупотреблений, взятка по-прежнему становится необходимой. За время царствования Екатерины II (1762 - 1796 гг.) и Павла I (1796 - 1801 гг.) центральный бюрократический аппарат неимоверно увеличился. Невиданный размах приобрели коррупция и казнокрадство. И Александр I (1801 - 1825 гг.), и Николай I (1825 - 1855 гг.) пытались бороться с данными явлениями путем проведения государственных ревизий (для этого было даже создано специальное главное управление) и упорядочивания законодательства в Полном собрании законов Российской империи и Своде законов Российской империи. Сводом законов стали руководствоваться в качестве официального кодекса в судебных и других учреждениях.
Последний законодательный акт Российской империи, действовавший в полном объеме, - Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (в ред. 1866 и 1885 гг.). Статья 401 предусматривала ответственность за мздоимство чиновника или иного лица, состоящего на государственной или общественной должности, который по делу или действию, касающемуся обязанностей его по службе, примет, хотя и без всякого в чем-либо нарушения своих обязанностей, подарок, состоящий в деньгах, вещах или в чем бы то ни было ином. В статье 402 речь шла об ответственности за лихоимство - получение взятки для учинения или допущения чего-либо противного обязанностям службы. Высшей степенью лихоимства признавалось вымогательство взятки (ст. 406).
В Уголовном уложении 1903 г. ответственность за должностные преступления предусматривалась в главе XXXVII, состоящей из 52 статей. Однако нормы об ответственности за взяточничество так и не вступили в силу. Статья 656 определяла наказание за два вида мздоимства (получение вознаграждения до и после совершения законных деяний) и лихоимство. Устанавливалась ответственность и за различные виды вымогательства взятки, которая трактовалась как любое требование вознаграждения. Уголовное уложение различало взяточничество и лихоимственные сборы. Под последними понималось взимание должностным лицом неустановленных поборов под предлогом обращения их в государственную или общественную кассу, или под видом полагающихся ему по закону поступлений3.
В период русско-японской, а затем и первой мировой войны, рост коррупции вызвал необходимость как усиления ответственности за получение взяток, так и отказа от ненаказуемости за взяткодательство. Царское правительство быстро отреагировало на всплеск коррупции в самом начале Русско-Японской войны и ужесточило отношение к ней; предпринимались все новые попытки к пресечению мздоимства и лихоимства. Об этом свидетельствует, в частности, и тот факт, что на лиц, их совершивших, не были распространены милости (амнистия), даруемые Всемилостивейшим Манифестом от 11 августа 1904 года. В 1911 г. министр юстиции И. Г. Щегловитов внес в Государственную думу развернутый законопроект «О наказуемости лиходательства». Дача взятки рассматривалась в этом проекте как самостоятельное преступление, нарушающее принцип безвозмездности служебных действий, предлагалось объявить ее наказуемой независимо от будущей деятельности взяткополучателя. Лиходательство же в качестве платы за прошлую деятельность должностного лица предлагалось считать преступным лишь при неисполнении им служебной обязанности или злоупотреблении властью. Однако данный законопроект рассмотрен не был - вероятно потому, что Николай II понимал, что это может затруднить борьбу с коррупцией. Закон от 31 января 1916 г., принятый в порядке чрезвычайного законодательства, существенно повышал наказание за мздоимство и лихоимство, в частности, в случаях, когда они были учинены по делам, касающимся снабжения армии и флота боевыми, продовольственными и иными припасами, пополнения личного состава и вообще обороны государства, а также железнодорожной службы. И даже близость к вершинам власти, и прошлые заслуги, и работа на немалых должностях в тайной полиции - все это до 1917 г. не давало гарантию от расследования, суда и тюрьмы.
Со сменой государственного и общественного строя и формы правления российского государства, с образованием СССР взяточничество получило еще большее распространение, чем было в Российской империи. После революции 1917 года коррупция поразила большинство должностных лиц, наделенных распорядительными и властными полномочиями. В 1918 году Совет Народных Комиссаров издал Декрет «О взяточничестве». Он стал первым в Советской России правовым актом, предусматривавшим уголовную ответственность за взяточничество. В декрете, прежде всего, определялся субъект данного преступления. Таковым признавались лица, «состоящие на государственной или общественной службе»4, как-то: должностные лица Советского правительства, члены фабрично-заводских комитетов, домовых комитетов, правлений кооперативов и профессиональных союзов и тому подобных учреждений и организаций или служащие в таковых. Декрет, таким образом, довольно широко определил круг лиц, несущих ответственность за получение взятки, отнеся к нему любого служащего. Впервые в советском законодательстве появилось понятие «должностное лицо». Суть преступления была определена как принятие взятки за выполнение действия, входящего в круг обязанностей субъекта, или за содействие в выполнении действия, составляющего обязанность должностного лица другого ведомства. Наряду с получателями взятки наказанию подлежали также лица, виновные в даче взятки, подстрекатели, пособники и все прикосновенные к даче взятки служащие. В качестве обстоятельств, усиливающих меру наказания взяткополучателя, декрет устанавливал: особые полномочия служащего; нарушение служащим своих обязанностей; вымогательство взятки. Одновременно подчеркивалось, что если преступление совершено лицом, принадлежащим к имущему классу, которое пользуется взяткой для сохранения или приобретения привилегий, связанных с правом собственности, то оно приговаривается «к наиболее тяжелым, неприятным и принудительным работам, и все его имущество подлежит конфискации». Декрет «О взяточничестве» имел обратную силу, однако, согласно ст. 6, от уголовного преследования освобождались те, кто дали взятку до издания декрета, но в течение трех месяцев со дня его издания заявили судебным властям об этом преступлении5. Кроме того, в статье 3 данного декрета указывалось, что покушение на получение или дачу взятки расценивается как оконченное преступление и наказывается соответственно.
Декрет СНК «О борьбе со взяточничеством» от 1921 года вносит некоторые изменения и уточнения в предыдущий декрет от 1918 года. Например, если лицо, давшее взятку, своевременно заявит о вымогателе взятки или окажет содействие раскрытию дела о взяточничестве, то оно не подлежит наказанию. В нем были уточнены и даны новые дефиниции деяний и субъектов их совершения. Получение взятки объединили с покушением на ее получение, была закреплена возможность уголовного преследования за проявления коррупции в форме скрытого взяточничества. Новеллой Декрета стало введение ответственности за посредничество во взяточничестве и за укрывательство взяточников6. Уточняется, что взятка могла быть получена «в каком бы то ни было виде взятку за выполнение в интересах дающего взятку какого-либо действия, входящего в круг их служебных обязанностей. Также ужесточаются и санкции за совершение данного преступления, к лишению свободы и принудительным работам добавляется конфискация имущества.
В 1922 году на 3-й сессии IX съезда Советов был принят уголовный кодекс РСФСР. В особенной части кодекса в главе II Должностные (служебные) преступления предусматривалась ответственность за получение и дачу взятки, посредничество во взяточничестве и провокацию взятки. Первоначально, в статье 114 были объединены такие преступления, как получение и дача взятки и посредничество во взяточничестве. При получении взятки субъект был определен как специальный, то есть уголовную ответственность несут лица, стоящие на государственной, союзной или общественной службе. При данном преступлении, лицо лично или через посредников получает в каком бы то ни было виде взятку за выполнение или невыполнение в интересах дающего какого-либо действия, входящего в круг служебных обязанностей этого лица. Кроме этого, были предусмотрены отягчающие обстоятельства: особые полномочия принявшего взятку должностного лица; нарушения им обязанностей службы; допущение вымогательства или шантажа.
Что касается дачи взятки, то в тексте кодекса не было прописано напрямую, что это деяние является преступлением, однако законодатель указал, что лицо, давшее взятку, не наказывается лишь в том случае, если своевременно заявило о вымогательстве взятки или оказало содействие раскрытию дела о взяточничестве. Соответственно, в противном случае, дача взятки являлась преступлением.
Немного позднее, в том же 1922 году был принят Декрет ВЦИК, СНК РСФСР «Об изменении текста ст. 114 уголовного кодекса». В результате данных изменений ст. 114 УК 1922 г. разбивалась на две статьи - ст. 114 и ст. 114-А. Статья 114 УК РСФСР предусматривала ответственность за простой (ч. 1 ст. 114) и квалифицированное (ч. 2 ст. 114) получение взятки. Также был дополнен перечень обстоятельств, отягчающих вину должностного лица, получившего взятку:
а) нанесение или возможность нанесения в результате взятки материального ущерба государству (п. «б» ст. 114);
б) наличие прежней судимости за взятку, либо неоднократность получения (п. «в» ст. 114).
Ст. 114-А предусматривала ответственность за дачу взятки, посредничество во взяточничестве, оказание какого-либо содействия или непринятие мер противодействия взяточничеству. В отношении взяточничества законодатель счел необходимым установить самостоятельную норму - ст. 115 Провокация взятки. В данной статье провокация взятки была определена как заведомое создание должностным лицом обстановки и условий, вызывающих предложение взятки, в целях последующего изобличения дающего взятку. Провоцирование взятки характеризуется умышленной формой вины, т. е. знанием виновного о том, что путем создания такой обстановки он может побудить другого к взятке, и желанием этого. Неосторожная форма вины исключается, так как закон требует определенной цели деятельности виновного. Преступление считалось оконченным с момента создания этой обстановки или соответствующих условий7.
Переход от политики военного коммунизма к нэпу сопровождался значительным увеличением взяточничества. В этих условиях Народный комиссариат юстиции направляет циркуляр №86 от 25 сентября 1922 г., которым объявляет судебно-карательную кампанию по борьбе со взяточничеством. Предлагалось в народных судах создать специальные камеры для рассмотрения крупных дел о взяточничестве, а в трибуналах рассматривать дела в порядке сокращенного судопроизводства без допущения сторон и с вызовом наименьшего количества свидетелей.
В 1926 году был принят другой уголовный кодекс РСФСР, который вступил в силу с 1927 года. Данный кодекс в целом несколько смягчил ответственность за должностные преступления, в том числе и за взяточничество. В статье 117 ответственность предусматривалась за получение взятки должностным лицом за выполнение или невыполнение в интересах дающего какого-либо действия, которое должностное лицо могло или должно было совершить исключительно вследствие своего служебного положения. В данной статье было указано конкретно, что получателем взятки является должностное лицо. В примечании к статье 109 - Злоупотребление властью или служебным положением, давалось понятие должностного лица, в принципе такое же как и в кодексе 1922 года: «Под должностными лицами разумеются лица, занимающие постоянные или временные должности в государственном (советском) учреждении, предприятии, а равно в организации или объединении, на которые возложены законом определенные обязанности, права и полномочия в осуществлении хозяйственных, административных, профессиональных или других общегосударственных задач. Однако появилась оговорка (примечание 2 к ст. 109), согласно которой должностные лица профессиональных союзов несут ответственность за должностные преступления только в случае, если они привлечены к ответственности по постановлению профессионального союза.
При описании признаков преступления «получение взятки» было внесено небольшое, но существенное уточнение в характеристику действий, за выполнение или невыполнение которых должностное лицо получало вознаграждение. Если раньше это были действия, входящие в круг служебных обязанностей лица, то новая редакция соответствующей нормы (ст. 117) сформулирована более широко: она охватывает действия, «которые должностное лицо могло или должно было совершить исключительно вследствие своего служебного положения». Из числа квалифицирующих признаков получения взятки было исключено нанесение (или возможность нанесения) государству материального ущерба в результате взятки, но добавлялось наличие прежней судимости за взятку или неоднократности получения взятки. Принципиальным новшеством было то, что лица, виновные в получении взятки, ни при каких условиях не освобождались от ответственности за преступление. Помимо получения взятки уголовно наказуемыми объявлялись дача взятки, посредничество во взяточничестве (ст. 118) и провокация взятки (ст. 119). При этом, в отличие от УК 1922 г., уголовное преследование по ст. 119 наступало и за провокацию получения взятки в целях последующего изобличения лица, получившего взятку. В примечании к статье 118 была предусмотрена возможность освобождения от уголовной ответственности в двух случаях:
1) если лицо немедленно после дачи взятки добровольно заявило о случившемся (то есть добровольный отказ от совершения преступления).
2) или в отношении них было вымогательство взятки со стороны должностного лица.
Законодательство об ответственности за взяточничество активно обсуждалось в литературе 20-х годов. Дискутировались само понятие взяточничества (предмет взятки, характер действий, совершенных за взятку, и проблема их обусловленности взяткой), субъект получения взятки, содержание квалифицирующих признаков и обстоятельств, влекущих освобождение от ответственности, проблемы ответственности при провокации взятки и многое другое. Уже в те годы возникают и обсуждаются проблемы, которыми следственно-судебная практика и уголовно-правовая теория продолжают заниматься и в наше время. В частности, таким является вопрос о возможности признания взяточничества в случаях, когда должностному лицу передаются материальные ценности, «дар», а какие-либо ответные его действия не оговариваются.
27 октября 1960 года Верховным Советом РСФСР был принят новый Уголовный кодекс, введенный в действие с 1 января 1961 года. Уголовная ответственность за взяточничество наступает в соответствии с ним по статьям 173 и 174. Эти статьи были аналогичными со статьями 117 и 118 УК РСФСР 1926 года и не изменили содержания законодательства о получении взятки, даче взятки и посредничестве во взяточничестве. Провокация взятки как преступное деяние было исключено. Наиболее крупным нормативным актом, регулирующим уголовную ответственность за взяточничество после принятия Уголовного кодекса 1960 года, является Указ Президиума Верховного Совета СССР от 20 февраля 1962 года «Об усилении уголовной ответственности за взяточничество». Президиум Верховного совета СССР констатировал, что «взяточничество является одним из позорных и отвратительных пережитков прошлого». На его основе было принято, изменено и дополнено уголовное законодательство, регулирующее ответственность за совершение взяточничества. Считаю нужным отметить, что российское законодательство советского периода не различало существовавших разновидностей получения взятки. Была сформулирована общая норма об ответственности за получение взятки в каком бы то ни было виде. Диспозиция нормы включала в себя деяние, как за выполнение, так и невыполнение в интересах дающего действий с использованием должностным лицом своего служебного положения (УК РСФСР 1922,1926 и 1960 гг.)8. В соответствии с решениями ЦК КПСС о мерах по борьбе с нетрудовыми доходами, Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 28 мая 1986 года «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты РСФСР» было изменено содержание ст. 173 УК РСФСР. Статья стала иметь три части. Были снижены санкции в части первой этой статьи. Квалифицирующие признаки в зависимости от их общественной опасности были разделены в части второй и третьей. В части второй указаны следующие квалифицирующие признаки:
а) получение взятки по предварительному сговору группой лиц;
б) неоднократность получения взятки;
в) получение взятки, сопряженное с вымогательством;
г) получение взятки в крупном размере.
К квалифицирующим признакам третьей части были отнесены:
а) получение взятки лицом, занимающим ответственное должностное положение;
б) получение взятки лицом, ранее судившимся за взяточничество;
в) получение взятки в особо крупном размере.
Таким образом, видно постепенное появление в законе тех понятий и признаков, которые характерны для современного законодательства.
Взяточничество в России расцвело пышным цветом при переходе страны к товарно-денежным отношениям в начале 90-х. События, происходящие в России в 90е годы, потребовали изменений во всех сферах права, не стали исключением и для уголовного законодательства. 24 мая 1996 года Государственной Думой принят новый Уголовный кодекс Российской Федерации9. В 2011 г. в УК РФ был введен самостоятельный состав преступления за посредничество во взяточничестве (ст. 291.1 УК РФ).
1.2. Коррупционное преступление как основной элемент системы коррупционных отношений в Российской Федерации
Уголовный закон Российской Федерации не содержит перечня коррупционных преступлений и не определяет их признаков. Согласно данным статистики число выявляемых посягательств, предусмотренных главой 30 «Преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления» Уголовного кодекса РФ, становится меньше (в 2011 году - 34783, в 2012 - 31010, в 2013 - 26642), а количество зарегистрированных преступлений коррупционной направленности растет (в 2011 - 40407, в 2012 - 49513)10. По мнению С.В. Максимова, законодательное определение коррупционных проявлений - это лишь предпосылка к тому, чтобы «враг» был наиболее точно идентифицирован и за ним мог бы быть установлен эффективный контроль. Это обусловлено тем, что не всякое определение коррупции может играть эту роль, а лишь такое, которое исключает неоднозначность и для применения которого не нужно содержать армию толкователей11.
В ст. 1 Федерального закона от 25.12.2008 N 273-ФЗ «О противодействии коррупции» (далее - Закон о противодействии коррупции)12 законодатель не назвал наиболее существенные признаки коррупции, а перечислил отдельные коррупционные деяния. Таковыми могут быть не только преступления, но и административные правонарушения, дисциплинарные проступки. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 09.07.2013 N 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях»13 к последним, в частности, отнесены преступления, предусмотренные статьями 159, 160, 204, 292, 304 УК РФ. В данном случае высшая судебная инстанция руководствовалась ведомственными нормативными актами, которые «в целях совершенствования статистической отчетности» используют понятие «преступления коррупционной направленности». В исследуемом аспекте интересен Приказ Генпрокуратуры РФ от 11.02.2008 N 23 «Об утверждении и введении в действие статистического отчета «Сведения о работе прокурора по надзору за исполнением законодательства о противодействии коррупции и о результатах расследования уголовных дел коррупционной направленности» (далее - Приказ N 23)14, который обязывает прокуроров подавать «сведения о результатах расследования уголовных дел коррупционной направленности».
Закон о противодействии коррупции и ведомственные нормативные акты признают коррупционными преступления, совершаемые управленцами коммерческих организаций, т.е. лицами, указанными в п. 1 примечания к ст. 201 УК РФ. Между тем ранее в теории сложилось представление о коррупции как о «социальном явлении, заключающемся в разложении власти, когда государственные (муниципальные) служащие и иные лица, уполномоченные на выполнение государственных функций, используют свое служебное положение, статус и авторитет занимаемой должности в корыстных целях для личного обогащения или в групповых интересах»15. По мнению Председателя Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькина, «коррупция как система подкупа должностных лиц нарушает основные конституционные права и свободы человека и гражданина»16. Директор института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ Т.Я. Хабриева определяет коррупцию как «противоправное использование должностным лицом своего служебного положения в целях получения выгоды для себя или третьих лиц, предоставления другим лицам такой выгоды, а также посредничество и иные формы содействия в совершении указанных деяний»17.
Заметим, что и законодатель Республики Казахстан, определяя в п. 29 ст. 3 Уголовного кодекса РК перечень коррупционных преступлений, справедливо признал таковыми только посягательства, совершаемые лицами, уполномоченными на выполнение государственных функций, должностными лицами и лицами, занимающими ответственные государственные должности. Преступления, совершаемые лицами, выполняющими управленческие функции в коммерческих и иных организациях, в соответствии с УК РК коррупционными не являются.
Поэтому трудно согласиться с С.М. Зубаревым, которому «...представляется возможным создание в УК РФ самостоятельного раздела «Преступления против интересов службы», объединяющего преступления против интересов различных видов службы»18. Исследователь к вопросу установления ответственности должностных лиц и руководителей коммерческих организаций подходит формально, не учитывает, что они в своей деятельности преследуют различные цели, что явно свидетельствует о неодинаковой природе общественных отношений, которые выступают в качестве объектов уголовно-правовой охраны. В предложениях по созданию единого раздела о преступлениях против интересов любой службы не учитывается, что служба имеет подчиненное отношение к государству. Служебная деятельность должностных лиц призвана обеспечить успешное осуществление государственных функций. Об этом свидетельствует ст. 1 Федерального закона от 27.05.2003 N 58-ФЗ «О системе государственной службы в Российской Федерации». В ней разъясняется, что предназначение государственной службы состоит в обеспечении исполнения полномочий федеральными органами государственной власти, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, а также лицами, занимающими государственные должности Российской Федерации и ее субъектов. В свою очередь лица, занимающие государственные должности Российской Федерации и субъектов Российской Федерации, служащими вообще не являются, поэтому на интересы службы они посягнуть не могут. Депутаты, министры и судьи непосредственно осуществляют законодательную, исполнительную и судебную власть. Признание в качестве родового объекта интересов службы фактически исключило бы правоотношения, возникающие в связи с деятельностью лиц, занимающих государственные должности, из сферы уголовно-правовой охраны.
От посягательств руководителей коммерческих организаций следует охранять не интересы службы в этих организациях, а права и законные интересы граждан и общества. Характер вреда, причиняемого руководителями коммерческих организаций, во многом схож с последствиями преступлений, совершаемых должностными лицами, наделенными организационно-распорядительными и административно-хозяйственными полномочиями. Между тем социальный и уголовно-правовой интерес состоит в проведении четкой границы между государством и частным бизнесом. Государство и коммерческие организации преследуют различные цели. Предпринимательская деятельность осуществляется с целью извлечения прибыли. В свою очередь, основной задачей государства является обеспечение безопасности личности, соблюдение интересов общества.
И.А. Цоколов предлагает дополнить УК РФ ст. 14.1 «Коррупционное преступление», которая могла бы состоять из трех частей, кстати, согласующихся с критериями, изложенными в преамбуле Перечня N 23, утв. указанием Генпрокуратуры РФ N 399/11, МВД РФ N 1 от 28.12.200919. Также И.А. Цоколов полагает «необходимым наряду с введением понятия «коррупционное преступление» исключить из всех статей Особенной части УК РФ квалифицирующий признак «использование служебного положения» и «использование должностного положения». Такое изменение уголовного закона, во-первых, уменьшит усмотрение правоприменителей по квалификации действий лиц, использовавших при совершении какого-либо преступления служебное положение, но не являвшихся должностными лицами или управленцами в смысле, предусмотренном примечанием к ст. 201 УК РФ, а во-вторых, усилит ответственность тех управленцев, признаки которых закреплены в примечаниях к ст. ст. 201 и 285 УК РФ при совершении ими других умышленных преступлений. И такое усиление будет полностью соответствовать правилам ч. ч. 1 и 2 ст. 17 (совокупность преступлений) и ст. 69 (назначение наказания по совокупности преступлений) УК РФ»20.
В УК РК значение перечня коррупционных преступлений, который содержится в п. 29 ст. 3, определяется особенностями уголовной ответственности за их совершение. Лица, совершившие коррупционные преступления, не могут быть освобождены от уголовной ответственности с установлением поручительства (ч. 6 ст. 69), в связи с истечением сроков давности (ч. 6 ст. 71). Лица, совершившие коррупционные преступления, не могут быть освобождены от отбывания наказания в связи с истечением срока давности (ч. 4 ст. 77). Реформирование уголовного закона, выражающееся только в признании ряда действующих норм в качестве предусматривающих ответственность за совершение коррупционных преступлений, и установление за их совершение повышенной ответственности, во-первых, не отвечает современным масштабам коррупции, а во-вторых, не учитывает изменения сущности нашего государства, модификации его функций, форм и методов их осуществления. В качестве основного принципа противодействия ей должно выступить признание коррупции системной угрозой национальной безопасности Российской Федерации.
Проблема осложняется тем, что система норм о должностных преступлениях УК РФ в основном была сформирована более 50 лет назад, в 1960 году. На смену государственного строя законодатель ответил выделением двух объектов: интересов государственной и коммерческой службы, а также дифференциацией ответственности должностных лиц и руководителей коммерческих организаций. Между тем учета только вида организации в зависимости от ее принадлежности к власти, как показывает социальная практика, недостаточно - изменилось само содержание государственного управления. На смену фактическому огосударствлению всех сторон жизни общества, повсеместному презюмированию публичного интереса пришли рынок и извлечение прибыли в качестве основной цели. Если раньше, в условиях плановой экономики, в сфере государственного управления должностные лица взаимодействовали с должностными лицами и основным методом осуществления функций государства было принуждение, то сегодня в общественные отношения в сфере реализации государственных функций вступают чиновники, руководители государственных предприятий и компаний, находящихся в собственности государства, и частные предприниматели. Активно используется метод договорного регулирования. Действующий уголовный закон, дифференцируя их ответственность, не учитывает опасности коррупционного взаимодействия перечисленных субъектов, не рассматривает в качестве преступления извлечение предпринимателями безусловно незаконной имущественной выгоды из заведомо грабительских для государства сделок.
Для определения верного вектора уголовно-правовой политики в сфере противодействия коррупции нужно назвать наиболее существенные признаки коррупционного преступления. Совершить коррупционное преступление может только должностное лицо, иные лица способны выступить только в качестве соучастников. При этом должностными лицами, кроме лиц, перечисленных в п. 1 примечания к ст. 285 УК РФ, следует считать управленцев предприятий и компаний, составляющих государственную собственность, а также руководителей организаций с государственным участием. Они обязаны действовать в интересах всего общества, так как осуществляют экономическую функцию государства.
Важным признаком коррупционного преступления выступает его корыстная направленность, стремление к извлечению незаконной имущественной выгоды. Дискуссионным является вопрос о признании или непризнании составляющей коррупционного поведения - стремления к получению выгоды неимущественного характера. Заметим, что такие характерные, например, для должностного злоупотребления побуждения, как карьеризм, протекционизм, семейственность, желание получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса выступают в качестве этапов противоправного обеспечения личного благополучия и, как правило, материального. Корыстный мотив коррупционных преступлений позволяет определить в качестве их индикатора не имеющее законных источников чрезмерное обогащение виновных.
Субъект предусмотренных УК РФ коррупционных преступлений всегда ущербным образом использует свои должностные полномочия, положение, политическое влияние. Он применяет имеющиеся у него правомочия не для обеспечения законных интересов граждан, общества и государства, а для достижения своих корыстных целей. Коррупционные преступления выделяются из общего ряда должностных тем, что при их совершении объединяются административный ресурс должностных лиц и предпринимательский статус заинтересованных выгодоприобретателей. Это повышает степень общественной опасности подобных посягательств, обеспечивает их латентность. Данная особенность ориентирует на разработку уголовно-правовых мер пресечения коррупционных отношений.
В УК РФ безусловно коррупционными преступлениями являются незаконное участие в предпринимательской деятельности (ст. 289) и получение взятки (ст. 290). При совершении преступления, предусмотренного ст. 289 УК РФ, виновный использует имеющиеся у него должностные полномочия или положение для предоставления «своей» организации льгот и преимуществ или покровительства ей в другой форме. Получение взятки становится возможным благодаря занимаемому субъектом должностному положению, которое позволило или позволит в будущем действовать или бездействовать в интересах взяткодателя. Важно отметить, что и незаконное участие в предпринимательской деятельности, и взяточничество предполагают соучастие. В первом случае это понятно даже по названию статьи, а реальную взятку невозможно получить, если ее никто не дает.
При описании комментируемых преступлений законодатель прямо не указывает на наличие корыстной заинтересованности, но она, безусловно, присутствует. Исключительно материальный характер имеет взятка, а преступление, предусмотренное ст. 289 УК РФ, всегда направлено на извлечение имущественной выгоды, что обусловлено природой предпринимательской деятельности. В обоих случаях происходящий в результате совершения преступлений рост материального благосостояния приводит к значительному разрыву между официальными и реальными доходами.
Наиболее опасные коррупционные преступления совершаются в соучастии и имеют характер коррупционных отношений. Поэтому антикоррупционное воздействие должно распространяться не только на должностных лиц, но и на тех, кто извлекает выгоду из заведомо грабительских для государства сделок, способствует крупным хищениям. Следует предусмотреть ответственность за такие преступления, как коррупционная сделка, руководство и участие в коррупционной организации. Коррупционная сделка посягает на осуществление государственных функций методом договорного регулирования. Объективная сторона данного преступления выражается в использовании должностными лицами и иными субъектами административно-хозяйственных полномочий при заключении договора, причиняющего крупный ущерб государству или государственной организации. Состав коррупционной сделки предполагает необходимое соучастие, создавая основание для привлечения к уголовной ответственности не только должностного лица, злоупотребляющего своими полномочиями, но и его контрагента. Субъекты коррупционной сделки осознают ее ущербность для нормального функционирования государства, мотив совершения преступления для квалификации иметь значение не должен.
Коррупционные отношения вытесняют нормальное социальное взаимодействие при осуществлении государственных функций и являются базой для наиболее опасных должностных преступлений. Причем инициаторы и реальные выгодоприобретатели от коррупционных отношений в конкретных посягательствах могут не участвовать. Необходимо установить уголовную ответственность за создание коррупционной организации в целях извлечения членами группы незаконной имущественной выгоды путем использования входящими в ее состав должностными лицами своих должностных полномочий или должностного положения, а равно руководство такой организацией. Во второй части предлагаемой статьи нужно предусмотреть ответственность за участие в коррупционной организации или совершаемых ею преступлениях, в третьей - за использование должностным лицом своих полномочий, положения или авторитета занимаемой должности в интересах коррупционной организации.
Участие в совершении коррупционных преступлений лиц, не являющихся должностными и не осуществляющих функции государства, отличает данную группу от общих видов должностных посягательств (статьи 285, 286, 293 УК РФ) и ряда других преступлений, предусмотренных в главе 30 УК РФ. Данное обстоятельство позволяет рассмотреть возможность установления ответственности за коррупционные преступления в рамках отдельной главы. Специфика объединенных в нее норм могла бы состоять в направленности на предупреждение и пресечение коррупционных отношений, которые складываются между должностными лицами и теми, кто извлекает незаконную выгоду из совершаемых ими преступлений. Предполагаемый видовой объект представляет собой предметную и достаточно обособленную сферу деятельности государства, основу которой составляет не только осуществление внешнего регулирования, но и реализация нормативных предписаний, обращенных к самим должностным лицам. Требования к их служебному поведению и взаимоотношениям с предпринимателями, запреты, ограничения и обязанности, вытекающие из антикоррупционного законодательства и других нормативных актов, формируют сферу противодействия коррупции.
Заметим, что совершение коррупционных преступлений может быть предусмотрено нормами различных глав УК РФ. Таковыми являются злоупотребление должностными полномочиями из корыстной заинтересованности (ст. 285), присвоение чужого имущества, совершенное должностным лицом с использованием своего служебного положения (ч. 3 ст. 160). Подобным образом уголовно-правовая охрана личности или экономики не ограничивается соответствующими разделами и входящими в них главами. Например, человек может быть убит в результате террористического акта (п. «б» ч. 3 ст. 205), а ограничение его свободы выступает признаком объективной стороны захвата заложника (ст. 206). Крупный имущественный ущерб характеризует последствия таких преступлений, как нарушение правил безопасности на взрывоопасных объектах (ст. 217), неправомерный доступ к компьютерной информации (ч. 2 ст. 272) и халатность (ст. 293). При этом учитывая важность жизни, здоровья и собственности, законодатель акцентирует внимание на их охране, объединяя соответствующие нормы в отдельные главы. Важнейшей задачей для любого общества является предупреждение и пресечение коррупционных отношений. Для ее решения необходимо дополнить УК РФ главой «Коррупционные преступления». По мнению Т.Я. Хабриевой, ученые и законодатель до сих пор не сформировали четкого представления об уголовно-правовых признаках коррупции, а указания различных заинтересованных ведомств об отнесении отдельных видов посягательств к преступлениям коррупционной направленности этот пробел не восполняют. Т.Я. Хабриева не исключает возможности дополнения УК РФ специальной главой о коррупционных преступлениях21.
Следует определить соотношение коррупционных преступлений с посягательствами, закрепленными в главе 30 УК РФ. Учитывая, что должностные преступления в большей степени разрушают не власть и службу, а нарушают нормальное осуществление государственного воздействия на все сферы жизни общества, главу 30 УК РФ следовало бы назвать «Преступления против осуществления государственных функций». Как было показано выше, злоупотребление должностными полномочиями, превышение полномочий и халатность непосредственно нарушают нормальное функционирование механизма государства. В свою очередь, уже предусмотренные УК РФ взяточничество (статьи 290, 291, 291.1), незаконное участие в предпринимательской деятельности (ст. 289) и фактически совершаемые коррупционные сделки, создание и участие в коррупционных организациях представляют собой общественно опасные коррупционные связи. В отличие от злоупотребления должностными полномочиями, их превышения и халатности, состоящих в незаконном осуществлении государственных функций, и недобросовестном отношении к их осуществлению, нормы заявленной главы направлены на предупреждение формирования коррупционных отношений, развитие которых делает причинение вреда функционированию государства согласованным и системным.
Таким образом, при организации уголовно-правового предупреждения коррупции следует исходить из того, что коррупционное преступление - это общественно опасное деяние участника коррупционных отношений, складывающихся между должностными и иными лицами в целях извлечения незаконной имущественной и иной выгоды в результате использования должностными лицами своих полномочий или положения вопреки интересам личности, общества и государства. К признакам коррупционного преступления наряду с обязательным участием в нем специального субъекта - должностного лица, использующего свои должностные полномочия или положение, и корыстной направленностью следует отнести необходимое соучастие. Коррупционные преступления всегда выступают в качестве элементов коррупционных отношений, которые вытесняют нормальное социальное взаимодействие в сфере государственного управления. Уголовный закон должен учитывать актуальные формы, методы и субъектов осуществления функций современным государством. В УК РФ к коррупционным преступлениям без дополнительных условий относятся незаконное участие в предпринимательской деятельности (ст. 289) и взяточничество (статьи 290, 291, 291.1). Для повышения эффективности предупреждения и пресечения коррупционных отношений предлагаем дополнить уголовный закон главой 30.1 «Коррупционные преступления» и предусмотреть в данной главе ответственность за получение, дачу взятки и посредничество во взяточничестве; незаконное участие в предпринимательской деятельности; коррупционную сделку; коррупционное обогащение; организацию, руководство и участие в коррупционной организации.
1.3. Противодействие взяточничеству как коррупционному преступлению в зарубежных странах
Вопросы противодействия коррупции и взяточничеству как наднациональной проблемы привлекают внимание многих отечественных ученых22. В настоящее время глобализация коррупции требует транснационализации борьбы с ней. Еще в 1998 г. американские эксперты оценивали объем международного взяточничества в 30 млрд долл. И это только по 60 крупным международным сделкам, которые ими анализировались23. Коррумпированность государственных служащих во многих зарубежных государствах заставляет парламенты этих стран принимать жесткие меры в сфере предупреждения и пресечения коррупционных корыстных злоупотреблений. По справедливому мнению А.В. Шашковой, «коррупция распространяет свое влияние не только в государственном секторе экономики, где, несомненно, она наиболее разрушительна, но и в частном»24.
Вместе с тем в некоторых странах законы, направленные на борьбу со взяточничеством, приняты только в последние годы. Так, в Великобритании закон «О взяточничестве» (Bribery Act 2010) вступил в силу лишь 1 июля 2010 г.25
Как показывает зарубежный опыт борьбы со взяточничеством, действенным средством является ротация должностных лиц. Период работы в должности для различных категорий лиц и стран различен, но важно, чтобы он был достаточен для того, чтобы пресечь установление преступных связей должностного лица на новом месте службы26. Одним из способов борьбы с коррупцией, на практике подтвердивших свою эффективность, является ротация кадров во всех органах власти Китая6. Представляется, что такое перемещение кадров (чиновников) в нашей стране может позитивно повлиять на коррупционные тенденции в органах власти и управления.
Отметим, что принцип ротации рассматривается в качестве одного из важных положений ряда международных документов. Так, например, в подпункте «b» пункта 1 ст. 7 «Публичный сектор» Конвенции ООН «Против коррупции»27 указывается: «Каждое Государство-участник стремится, в надлежащих случаях и в соответствии с основополагающими принципами своей правовой системы, создавать, поддерживать и укреплять такие системы приема на работу, набора, прохождения службы, продвижения по службе и выхода в отставку гражданских служащих и, в надлежащих случаях, других неизбираемых публичных должностных лиц, какие: … включают надлежащие процедуры отбора и подготовки кадров для занятия публичных должностей, которые считаются особенно уязвимыми с точки зрения коррупции, и ротации, в надлежащих случаях, таких кадров на таких должностях».
О важности ротации указывается и правовых актах, регламентирующих работу государственных и правоохранительных органов28.
Мы поддерживаем позицию А.В. Новокрещенова, положительно оценивающего применяемый с 2013 года в России принцип ротации, в соответствии с которым руководителям территориальных органов федеральных органов исполнительной власти и их заместителям предложено периодически переезжать в другие регионы. Нередко высокие должности замещаются специалистами из других регионов в порядке повышения по службе. Это не только мера по преодолению коррупции. Это - тенденция современной эпохи29.
Заслуживает также внимания мнение А.А. Гравиной, которая показывает зарубежный положительный опыт на примере работы полиции и связывает контроль деятельности должностных лиц с обязательным привлечением граждан к непосредственному руководству полицейскими формированиями. Например, в Финляндии при Управлении полиции МВД учрежден Совещательный комитет по делам полиции, в состав которого включены представители ведущих политических партий, профсоюзов и наиболее крупных промышленно-торговых фирм. В Швеции депутаты политических партий являются членами Дирекции полицейского управления Министерства юстиции — высшей надзорно-контрольной полицейской инстанции. Как показывает практика этих стран, такая форма привлечения общественности к управлению полицией во многом себя оправдывает30. В определенной мере эти методы используются и в российской действительности в форме образования наблюдательных советов в различных сферах: в государственных учреждениях и ведомствах, в правоохранительной сфере, а также в местах, ограничивающих права и свободы человека и гражданина на законных основаниях (решение суда и т.п.)31.
Наряду с положительными зарубежными результатами, на наш взгляд, имеется и неудачный опыт в подходе к противодействию коррупции. Так, некоторые развитые страны практикуют в этом вопросе двойные стандарты: провозглашая законодательно борьбу с коррупцией внутри страны, они освобождают свои компании от уплаты налогов с сумм, идущих на подкуп чиновников в других странах. Так решается вопрос, например, в Австрии, Швейцарии, Новой Зеландии. Взятка рассматривается как один из возможных видов расходов и не включается в налогооблагаемую базу. Аналогично в Швеции и Дании допускается вычет из налогооблагаемого дохода сумм, выплаченных иностранному должностному лицу в качестве взятки, однако налогоплательщик должен доказать, что дача взятки вызвана необходимостью и обусловлена обычной практикой в стране иностранного должностного лица2. Такое отношение к взятке как некоему вынужденному варианту решения экономических и иных вопросов, например бизнеса, способствует легализации взяточничества, провоцирует на противоправное поведение должностных лиц и вряд ли может иметь перспективу. Подобный подход следует рассматривать как противоправный, аморальный даже в тех случаях, когда государство намерено получать налог с полученных взяток. Естественно, такой опыт не может быть применен в России, особенно в сложившейся в настоящее время ситуации масштабности проявления случаев взяточничества.
Ряд ученых отмечают сложившиеся тенденции роста коррумпированности государственных служащих. «Как показывает опыт проводимых государственно-правовых реформ, а также практика правоохранительной деятельности в сфере противодействия коррупции, в системе государственной службы коррупция возникает в тех сферах деятельности органов государственной власти и их должностных лиц, где их статус детально не определен, а также не сформированы административные процедуры предоставления услуг гражданам и юридическим лицам. Исследование показывает, что коррупция возникает именно в тех сферах, где государственные служащие реализуют организационные, исполнительно-распорядительные, контрольно-надзорные, юрисдикционные, а также разрешительные полномочия»32. На наш взгляд, такой вывод может быть дополнен: кроме наличия многочисленных и сложных с организационной точки зрения процедур, например, оформления права собственности на недвижимость, обычный гражданин не владеет необходимой информацией, юридическими знаниями, навыками, что, в свою очередь, является дополнительным коррупциогенным фактором. В этой связи, одним из направлений борьбы со взяточничеством и коррупцией в России следует определить формирование у населения достаточных правовых знаний, установление «прозрачности» алгоритма действий чиновника, гласность фактов противоправного поведения должностных лиц.
Многие российские и зарубежные ученые едины во мнении о том, что взяточничество и коррупция тесно связаны между собой. Так, Е.В. Корейво отмечает, что «одной из опасных форм коррупции является взяточничество. В 1994 г. Советом Организации экономического сотрудничества и развития были разработаны Рекомендации по мерам борьбы со взяточничеством в международных деловых операциях. В преамбуле к этому документу отмечается, что взяточничество получило широкое распространение при осуществлении международных деловых операций, в связи с чем возникают серьезные моральные и политические проблемы, происходит искажение условий международной конкуренции. Для успеха в противодействии международному взяточничеству необходимы усилия не только отдельных стран, но и многостороннее сотрудничество, текущий контроль и проведение ряда согласованных мероприятий»33.
Анализ уголовного закона Германии, устанавливающего ответственность за взяточничество, представленный О.С. Новиковой34, указывает на повышенную уголовную ответственность судей и арбитров, а также лиц, дающих взятку или
обещающих такую передачу. Такое повышенное внимание со стороны немецкого законодателя, по нашему мнению, вызвано необходимостью установления дополнительных препятствий к нарушению независимости судебной власти, обеспечения принятия законных судебных решений.
На наш взгляд, важно отметить, что Основной уголовный закон ФРГ устанавливает наказание за взяточничество в разделе о коррупции (параграфы
299, 331–338). Рассуждая о данном правовом акте, О.С. Новикова отмечает, что, «во-первых, закон распространяется как на дающих взятку, так и на берущих ее чиновников и служащих, причем независимо ни от ранга, ни от того, в какой стране была произведена такого рода сделка. Во-вторых, при подкупах судей (при сделках с судьями) виновные наказываются строже, и практически не предусматривается наказание в виде денежного штрафа как альтернативы лишению свободы. В-третьих, наказание соизмеримо с величиной подкупа: чем больше, тем строже наказание»35. Кроме того, специфичным является и то, что в ФРГ вопрос о подарках государственным служащим регламентируется законодательством земель: чиновник должен заявить о подарке стоимостью в 20 евро. Таким образом, германское уголовное законодательство рассматривает взяточничество как одно из коррупционных преступлений.
В качестве позитивного международного опыта отмечается пристальное внимание к должностным лицам со стороны фискальных органов по качеству содержания налоговых деклараций о доходах и расходах.
Во многих государствах, как отмечает в Австрии, Великобритании, Дании, Индии, Китае, США, Швейцарии, Финляндии законодательного определения понятия «коррупция» не существует. Наказание осуществляется за конкретные правонарушения на основе определений соответствующих составов: «взятка», «подкуп», «злоупотребление властью» и т.д.
В нормативных правовых актах многих других стран термин «коррупция» определен, но нельзя сказать, что эти дефиниции отличаются четкостью и логичностью.
В ФРГ под коррупцией понимается злоупотребление служебным положением как на государственной службе, так и в частном секторе или по собственной инициативе с целью получения преимуществ для себя или третьего лица с возможным причинением вреда или ущерба обществу (при исполнении государственной или политической функции) либо предприятию (при деятельности в частном секторе).
В Японии коррупция определяется как противоправное деяние, выражающееся в умышленном использовании должностными лицами своего служебного статуса для противоправного получения имущественных и неимущественных благ и преимуществ, а равно и подкупа этих лиц.
В Греции под определение коррупции подпадают получение денежных средств, подарков, обещаний, а также любые другие косвенные выгоды за совершение государственными или муниципальными служащими действий, выходящих за рамки их служебных обязанностей, а также действий (бездействия) в рамках их компетенции.
В Венесуэле под коррупцией понимается незаконное обогащение государственных служащих за счет использования служебного положения. При этом коррупция подразделяется на три группы: прямая (непосредственное злоупотребление властью, незаконное обогащение, вымогательство, фаворитизм, непотизм), опосредованная (использование влияния, взятка, политический подкуп, подлог при определении результатов голосования), использование недостатков системы управления (умышленное неправомерное использование государственного имущества или денежных средств в целях личного обогащения, неправомерное использование или сокрытие информации).
Очевидно, что в каждом случае есть особенности в понимании коррупции, они вызваны национальным менталитетом, традициями и устоями, общественным мнением, правовой культурой и иными факторами.
Как отмечает А.М. Цирин, «одним из важных требований антикоррупционных конвенций ООН и Совета Европы является учреждение независимого органа, осуществляющего противодействие коррупции. Однако в ряде стран специализированный орган по противодействию коррупции до сих пор отсутствует (например, в Финляндии, Австрии, Индии, Португалии, Швейцарии)»36.
В мае 2007 г. Минюстом России был проведен семинар по проблемам коррупции, в котором приняли участие зарубежные эксперты из Финляндии и Латвии. Финские специалисты высказались против создания такого органа в РФ. Латвийский опыт говорит об обратном: там уже создан и эффективно действует единый орган по борьбе с коррупцией, который разрабатывает национальную стратегию противодействия коррупции и выполняет задачи, связанные с расследованием подобных правонарушений. Кандидатура руководителя данного органа утверждается Парламентом Латвии.
Богатым опытом в деле создания и функционирования независимого органа по борьбе с коррупцией обладает Сингапур. Местным правительством еще в 1952 г. было учреждено Бюро по борьбе с коррупцией, которое руководствуется в своей деятельности Законом о предотвращении коррупции и является главным автономным антикоррупционным органом Республики Сингапур. Бюро возглавляет директор, который напрямую подотчетен премьер-министру. Наличие единого государственного органа — существенный фактор противодействия коррупции, кроме того, независимость и подотчетность высшим лицам государства благоприятно сказывается и на эффективности борьбы с этим видом преступности.
Среди предложений, направленных на повышение эффективности борьбы с коррупцией в России, обратим внимание на мнение, сформулированное Д.П. Обуховым. Он обосновал необходимость создания в рамках реформы государственной правоохранительной сферы единого межведомственного органа - Национального антикоррупционного комитета Российской Федерации, отвечающего за борьбу с коррупцией и организованной преступностью37. В настоящее время при отсутствии единого государственного органа действуют общественные организации: Национальный антикоррупционного комитет, Межрегиональная общественная организация «Комитет по борьбе с коррупцией» и пр.
Как видно, в зарубежном опыте борьбы со взяточничеством и коррупцией имеется немало действенных правовых способов снизить количественные и качественные показатели взяточничества. Они сами по себе различны, применимы к конкретному национальному менталитету, мировоззрению граждан, однако российскому законодателю есть что заимствовать:
- повышенная степень уголовной ответственности должностных лиц правоохранительных и судебных органов;
- усиление уголовной ответственности за дачу (предложение, посредничество) взятки должностным лицам правоохранительных и судебных органов;
- создание единого федерального государственного органа, основной задачей которого будет являться борьба с коррупцией.
1 Писарькова Л.Ф. К истории взяток в России (по материалам «секретной канцелярии» кн. Голицыных) // Отечественная история. - 2002. – №5 – С.33.
2 Ключевский В.О. Русская история: полный курс лекций. Кн. 2. – М.: ОЛМА–ПРЕСС Образование, 2005. – С.497.
3 Торопов А. «История законодательства об ответственности за взяточничество в Российской империи» // Адвокат. – 2008. – №9. – С.88.
4 Декрет СНК «О взяточничестве» 1918 года // СПС «Гарант».
5 Волженкин Б.В. «Взяточничество в истории советского уголовного законодательства (1918-1927 гг.)» // Правоведение, – 1993. –№2. – С.64.
6 Мешалкин В. «История коррупции в России и борьбы с ней» // Промышленные ведомости. – 2012. – №№ 3-4. – С.23.
7 Будатаров С.М. Развитие уголовного законодательства России об ответственности за взяточничество. Монография. – Томск: Изд-во ТГПУ, – 2014. – С.126.
8 Будатаров С.М. Развитие уголовного законодательства России об ответственности за взяточничество. Монография. – Томск: Изд-во ТГПУ, – 2014. – С.133.
9 Собрание законодательства РФ. - 1996. - № 25. - Ст. 2954.
10 Статистические и аналитические материалы о состоянии работы по выявлению коррупционных преступлений, следствия и прокурорского надзора за уголовно-процессуальной деятельностью правоохранительных органов в сфере борьбы с коррупцией. URL:http://genproc.gov.ru/anticor/doks/document-81540/.
11 Максимов С.В. Коррупция. Закон. Ответственность. - М.: ЮрИнфоР, 2008. – С. 54.
12 Собрание законодательства РФ. - 2008. - № 52 (ч. I). - Ст. 6228.
13 Бюллетень Верховного Суда РФ. - N 9. - 2013.
14 Российская газета. - 2013. - 17 июля.
15 Волженкин Б.В. Коррупция. - СПб.: Санкт-Петербургский юридический институт Генеральной прокуратуры РФ, 1998. – С. 9.
16 Зорькин В.Д. С чиновников снимут порчу // Российская газета. - 2004. - 2 марта.
17Хабриева Т.Я. Научно-правовые проблемы противодействия коррупции // Журнал российского права. - 2012. - N 7. - С. 9.
18 Зубарев С.М. Интересы службы как объект уголовно-правовой охраны // Уголовное право. - 2003. - N 4. - С. 27.
19 Цоколов И.А. Коррупция: явление и система // Юридическая газета. - 2015. - 16 февр. - N 5. - С. 7.
20 Цоколов И.А. Коррупция: явление и система // Юридическая газета. - 2015. - 16 февр. - N 5. - С. 6.
21 Хабриева Т.Я. Научно-правовые проблемы противодействия коррупции // Журнал российского права. - 2012. - N 7. - С. 11.
22 См., например: Аристов С.А. Проблемы борьбы с коррупцией в странах Центральной и Восточной Европы // Проблемы борьбы с организованной преступностью. - М., 1997.
23 Предупреждение и борьба с коррупцией. Выводы и рекомендации международной научно-практической конференции // Российская юстиция. - 1999. - № 12. - С. 7.
24 Шашкова А.В. Правовые инновации в противодействии корпоративной коррупции // Государственная власть и местное самоуправление. - 2013. - № 1. - С. 40–43.
25 Bribery Act 2010 «Закон о взяточничестве» (Великобритания) [Электронный ресурс]. URL: http://www.legislation.gov.uk/ukpga/2010/23/resources (дата обращения: 14.08.2015).
26 Роуз-Аккерман С. Коррупция и государство. Причины, следствия, реформы. - М., 2013. - С. 112–113.
27 Конвенция ООН против коррупции: принята в г. Нью-Йорке 31.10.2003 Резолюцией 58/4 на 51-ом пленарном заседании 58-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН) // Бюллетень международных договоров. - 2006. - № 10. - С. 7 – 54.
28 См., например: п. 10 ст. 61 Федерального закона от 27.07.2004 № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. - 2004. - № 31. - Ст. 3215.
29 Новокрещенов А.В. Кадры для органов власти (инновационный подход к пониманию и реализации государственной кадровой политики) // Государственная власть и местное самоуправление. - 2013. - № 9. - С. 17-20.
30 Гравина А.А. Противодействие коррупции в деятельности полиции и суда: опыт российского и зарубежного регулирования // Журнал российского права. - 2013. - № 5. - С. 79–89.
31 См., например: Указ Президента РФ от 23.05.2011 г. № 668 «Об общественных советах при Министерстве внутренних дел Российской Федерации и его территориальных органах» // Собрание законодательства РФ. - 2011. - № 22. - Ст. 3154.
32 Костенников М.В., Куракин А.В., Колчеманов Д.Н., Марьян А.В. Административно- правовые средства минимизации коррупционных рисков в служебной деятельности государственных служащих зарубежных стран // Административное и муниципальное право. - 2010. - № 5. - С. 5–20.
33 Корейво Е.В. Использование преамбул в международном праве // Международное публичное и частное право. - 2015. - № 3. - С. 2–5.
34 Новикова О.С. Сравнительный анализ законодательной базы по минимизации коррупции в Германии и России // Безопасность бизнеса. - 2014. - № 2. - С. 22–25.
35 Новикова О.С. Сравнительный анализ законодательной базы по минимизации коррупции в Германии и России // Безопасность бизнеса. - 2014. - № 2. - С. 24.
36 Цирин А.М. Перспективные направления развития законодательства Российской Федерации о противодействии коррупции // Журнал российского права. - 2011. - № 2. - С. 12–24.
37 Обухов Д.П. Формирование организационно-экономического механизма противодействия коррупции в социальной сфере: автореф. дис. ... канд. экон. наук. - СПб., 2012. - С. 16–17.